С этими словами меня вежливо выставили из кабинета: по-моему, его хозяин все-таки обиделся. Ничего, пусть подуется – все узнает в свое время. Не в моих правилах трепаться о текущем расследовании направо-налево. Лучше я ему расскажу уже о героически завершенном деле за бутылочкой честно заработанного пивка. С ну очень большими раками.
Но до пива и раков нам еще ох как далеко, а вот к дому компьютерного неудачника я уже почти подъехала. Пора остановиться и придумать себе легенду. Официальное лицо – милиция, прокуратура? Удостоверение помощника прокурора у меня, конечно, есть (зря я, что ли, сразу после института там месяца полтора отпахала?). Удостоверение, конечно, просроченное, да и нечего помощнику прокурора делать у этой несчастной вдовы, но благодаря тотальной юридической безграмотности населения эта версия может и пройти. Другое дело, что она нам ни к чему – ну что интересного вдова сможет рассказать официальному лицу? Голые факты. А мне что нужно? Сомнения, раздумья, предположения... Все, что поможет связать это самоубийство с моим расследованием: очень уж меня смущает, что и там и здесь фигурируют компьютеры. Возможно, это совпадение, но проверить я обязана. А посему – продолжаем.
Кем еще можно попробовать представиться, а? Очень интересный вариант был бы, представься я любовницей ее покойного мужа. Она бы сначала выдернула у меня клок-другой волос, затем слегка расцарапала бы мне лицо, а потом мы бы с ней тихо-мирно сели, помянули нашего любимого мужчину, поплакались бы друг другу на жизнь – и я бы все тихонечко из нее вытянула. И про компьютеры, и про угнетенное мужнино состояние.
Единственное, чем плох этот вариант, так это тем, что безутешная вдова может ограничиться выдиранием волос и выцарапыванием глаз, а к откровенной беседе мы так и не приступим. Или вдруг она, не дай бог, лично знает мужнину любовницу и та совершенно на меня не похожа? Нет, рисковать нельзя. Надо придумать какой-то беспроигрышный вариант.
Все! Есть! Абсолютно беспроигрышный: представлюсь журналисткой, ведущей самостоятельное расследование. Но не столько по делу ее мужа, сколько о халатности, коррумпированности и непрофессионализме тарасовской милиции. И лично оперуполномоченного Мельникова. Голову даю на отсечение, что на такую приманку вдова клюнет. Наверняка она считает, что Мельников скрыл улики, подделал какие-нибудь показания, что-нибудь подчистил в материалах дела, а то и получил взятку от истинных виновников гибели ее мужа. Я-то уверена, что он все сделал абсолютно правильно и там действительно чистое самоубийство, но, зная любовь своего народа к родной милиции, можно не сомневаться, что сотворить какую-нибудь гадость нашим стражам закона мне помогут всегда. Только бы безутешная вдова была дома!
Вдова была дома. Не сказать чтобы слишком безутешная, по крайней мере, на вид обычная, нормальная женщина лет тридцати. Нет, пожалуй, не вполне нормальная: вряд ли женщина, которая уверена, что ее мужа убили, станет открывать двери кому попало. А она открыла именно «кому попало» – не спросила, кто там, да и «глазка» на двери не было. Открыла и очень спокойно смотрела на меня секунд пятнадцать, потом все-таки поинтересовалась:
– Вы ко мне?
– Здравствуйте, мне нужна Ирина Викторовна Васильева, – вежливо сообщила я. А вдруг это все-таки не вдова?
– Значит, ко мне, – развеяла мои сомнения женщина и сказала: – Проходите, пожалуйста.
Я вошла в квартиру, продолжая тихо удивляться: ничего не спросила – ни зачем, ни почему. Просто впустила, молча показала, где повесить куртку, и прошла в комнату. Я – за ней.
Мы сели в кресла друг против друга, Ирина Викторовна смотрела на меня очень устало и без особого интереса.
– Чем могу быть полезна? – Красивая женщина, но только очень уж ко всему равнодушная, очень какая-то безучастная. Если даже она не подходит под определение «безутешной вдовы», все же смерть мужа переживает достаточно тяжело.
– Вы знаете, – начала я, оторвавшись, наконец, от всяческих посторонних размышлений, – я к вам по поводу вашего мужа.
– А ко мне по другому поводу никто и не ходит, – ответила Ирина Викторовна и заявила: – Если долг очень большой, то предупреждаю: уплатить сразу не смогу, даже если он просроченный.
– Какой долг? – растерялась я.
– Понятия не имею, – отозвалась моя собеседница. – Их столько, что я уже со счета сбилась. Вам ведь мой муж был должен? Давайте документы, посмотрим.
– Да нет, что вы, я по другому поводу. Совершенно по другому, – заторопилась я с объяснениями.
– А по какому же тогда? – Вот теперь Ирина Викторовна несколько ожила и смотрела на меня очень заинтересованно.
– Понимаете, я журналистка. И веду независимое расследование. Дело вашего мужа очень меня заинтересовало, и я бы хотела им заняться. Не могли бы вы мне в этом помочь? Может быть, вы...
– Простите, как вас зовут? – перебила меня явно обрадованная Ирина Викторовна.
– Татьяна.
– Меня – Ирина. Боже мой, какая вы молодчина! Конечно, я вам помогу чем смогу. Спрашивайте.
– Прежде всего скажите...