За чужую свободу

Император поблагодарил их за молодецкую выправку и, сопровождаемый теми же восторженными криками войск и народа, направился в так называемый Брюлевский дворец, где решил остановиться на все время своего пребывания в Дрездене. Он отклонил предложение магистрата поселиться в королевском дворце. Он вступил в Дрезден гостем, а не победителем, а хозяина не было дома, поэтому он не счел возможным воспользоваться его домом.

Бахтеев, Новиков и Зарницын тоже принимали участие в этом торжественном въезде и параде. Но здесь им приходилось расстаться. Зарницын оставался при главных силах, а Новиков с Бахтеевым должны были ехать дальше к Люцену, где стоял авангард Винцингероде и их полк.

Три друга медленно двигались верхом среди запруженной народом толпы.

– Ну, – угрюмо говорил Новиков, – кажется, довольно теперь с нас парадов и торжественных встреч.

– Кажется, – отозвался Зарницын. – Говорят, что войска Наполеона стягиваются к Лейпцигу. Будет игра!

– Этому там не верят, – насмешливо произнес Бахтеев, махнув рукой вслед удаляющейся блестящей свите государей. – Ведь они ожидают сопротивления только на берегах Рейна. Они считают это военной прогулкой. Они идут вперед, закрыв глаза, словно на параде. Как бы не проиграть игру!

Веселый смех и русская речь, послышавшаяся над их головами, прервали его слова и заставили друзей поднять головы.

На богато убранном коврами и цветами балконе сидело несколько нарядных женщин в обществе блестящих офицеров. Особенно оживленно смеялась и говорила, пересыпая свою речь французскими фразами, молодая черноволосая красавица. Она обрывала цветы с гирлянд и бросала их в толпу.

– Да ведь это княгиня Волконская, – с изумлением воскликнул Лев Кириллович.

– И Пронская, и другая Волконская, и Измайлова, – подтвердил Новиков. – А с ними молодой Олсуфьев и Строганов, – указал он на молодых офицеров.

– Весело, нечего сказать.

Это, действительно, были известная своей красотой и эксцентричностью княгиня Зинаида Александровна Волконская и другая Волконская, Софья Григорьевна, жена любимца и друга государя генерал – адъютанта Петра Михайловича.

Бахтеев и Новиков встречали всех их довольно часто в петербургских кругах.

Слегка поднявшись на стременах, они сняли шляпы. Их узнали.

Зинаида Александровна низко наклонилась с балкона и, кинув в молодых офицеров цветами, весело закричала:

– Князь, князь, господин Новиков, пожалуйте к нам.

Стоя за ней, Олсуфьев и Строганов тоже делали им приветственные жесты.

– Но, княгиня, мы торопимся, – крикнул Бахтеев.

– В Париж? – смеясь спросила Волконская. – Но мы все туда торопимся! Идите, идите!

– Да идите же, – поддержала ее Софья Григорьевна, – у нас для вас куча новостей и приветов. Ведите с собой и товарища, – и она приветливо кивнула головой на Зарницына.

Лакеи, стоявшие у подъезда дома и слышавшие разговор, уже подбежали и взяли лошадей под уздцы.

Сердце князя вдруг загорелось надеждой. Не едет ли Ирина? Не привезли ли они сведений о ней из Петербурга?

Он кинул вопросительный взгляд на Новикова и Зарницына.

– Что ж, зайдем, – тихо сказал Новиков, – любопытно.

Зарницын немного колебался.

– Идти – так вместе, – решительно проговорил князь. – Ну, слезай!

Друзьям казалось, что они попали в великосветский уголок Петербурга. Та же обычная обстановка, те же лица, тот же тон легкой сплетни и сомнительных новостей.

С видом опытных стратегов дамы в один голос утверждали, что самое большое, если от Эльбы до Рейна произойдет одно сражение, – и Франция будет у ног императора, что если бы не Кутузов, то мы были бы давно на берегах Рейна, что следует назначить главнокомандующим идола петербургских кругов графа Петра Христиановича Витгенштейна.

Но в этой дамской болтовне Бахтеев улавливал отзвуки мнений и решений главной императорской квартиры. Эти великосветские дамы совершали победоносный поход вместе с русской армией. С особенным увлечением, перебивая друг друга, Пронская, жена флигель – адъютанта, и Софья Григорьевна передавали свои впечатления от поездки в Дрезден. Они ехали вместе с главной квартирой и только за один переход поспешили вперед вместе с квартирьерами, чтобы как-нибудь устроиться здесь. По пути на остановках его величество часто удостаивал их своим посещением. Теперь они обдумывают план устроить праздник в честь государя, разыграть пьесу, которую заканчивает для этого случая Шишков.

– Ах, это прелестно, – щебетала Пронская, – я и Софья Григорьевна будем в русских платьях, а Зина в тирольском костюме.

– А я буду изображать немецкого малютку, – смеясь, вставил Строганов.

– Я тоже, – вмешался Олсуфьев, – буду играть роль мальчика. Правда, Саша, – обратился он к Строганову, – у нас выигрышные роли? Мы будем маршировать и припевать: «Wir danken, wir danken!«Только как же, Софья Григорьевна, ведь мальчиков не хватает, не примете ли вы участие? – смеясь, предложил он Бахтееву.

– Молчите, – погрозила ему пальцем Софья Григорьевна, – вот передам ваши слова Александру Семеновичу он покажет вам, как насмехаться над его пьесой.