За далью — даль

Мол, все по форме и по норме:
О чем заботиться тебе?
Случись, что если не накормлен,
Так это есть уже ЧП.

В твое траншейное жилище,
У самой смерти на глазах,
К тебе ползут с горячей пищей
И даже с чаем в термосах.

Твой килограмм, с надбавкой, хлеба,
Твой спецпаек
И доптабак
Тебе должны доставить с неба,
Раз по земле нельзя никак.

С жилищем — тоже много проще:
Дворец ли, погреб — все твой дом.
Ни доставать прописку теще,
Ни уплотнять ее судом.

Что в жизни нужно — все бесплатно,
За все ответчица — казна.
Убьют иль ранят?
Фронт.
Понятно.
И не твоя уже вина.

В той жизни — долгой иль короткой —
Уж там добро иль недобро, —
Тебя согреть спешат и водкой,
И сводкой
Совинфорбюро.

В недальнем следуя обозе,
А то в бою — тебе хвалу
Вовсю поют в стихах и прозе
Твои певцы.
А что в тылу!

В тылу совсем не та картина,
Хотя все то же существо.
Во-первых, если ты мужчина,
То вроде как-то не того…

Опять же кухня полевая
Тебе не придана в тылу.
Посеял карточки в трамвае, —
Садись к заочному столу.

И та опаска всем знакома:
В тылу проштрафился чуть-чуть,
Глядишь, привет от военкома:
Прошу зайти.
И — в добрый путь.

На фронте нет того в заводе,
Чтоб опасался: вдруг да в тыл.
Ошибся в роте,
Так во взводе
Исправишь все, что допустил.

И даже, если ты там в шутку
Уже подсудную удрал,
То ни к чему тебя в науку
Возить куда-то на Урал.

Писать от фронта открепленье,
Давать в дорогу аттестат.
Нет, где вина — там искупленье, —
Всегда поблизости штрафбат.

На месте весь тебе зачтется
Тот срок к недальнему числу
Без упущенья в производстве,
Как это водится в тылу.

С пристрастьем слушали майора
Два главных спорщика в купе.
Но самый след крутого спора
Уже по новой шел тропе.

Все ближе, ближе постепенно
К сужденьям тем склоняли слух
И наш профессор, и военный
Моряк, и врач, и все вокруг…

И в орденах старик кудрявый
Не усидел в своем углу,
Тряхнул своей безвестной славой:
— Нет, легче все-таки в тылу.
Как ни хотите — легче трошки… —
Успех майора он учел. —
Уже одно, что нет бомбежки,
А есть — так в шахте нипочем.

— Смотря какая бомба-дура, —
Поправил кто-то старика.
Но тот сказал:
— Нет, жизнь горька,
Как под землей без перекура,
А наверху — без табака…

— Ах, в табаке ли только дело, —
Включился вздох со стороны. —
В одном равны душа и тело,
Что легче — вовсе без войны…

Тот вывод с благостной печалью
Кивком почтенной головы
Одобрил попик наш с медалью
Восьмисотлетия Москвы.

Но означал его уместный
Простой кивок — полупоклон,
Что, может, волею чудесной
И сверх того, что всем известно,
Он кое в чем осведомлен…