За далью в звездах

Это не про Свенсонов. Добиться такой гармонии даже с самим собой – почти невозможно, как по мне. Но измененные в целом, и эта парочка в частности те еще специалисты в вопросах недостижимого и нереального.

–– Ника, – все так же разглядывая мои волосы задумчиво протянул Дан, – расскажи, что тебе больше всего нравится в мужчинах?

Я вздрогнула. Конечно, они это заметили, но никак не отреагировали. Пугающий вопрос.

–– Никогда об этом не задумывалась.

–– Подумай, – чуть повернул голову Аран, ровно так, чтобы заглянуть мне в глаза и очаровательно улыбнуться.

–– Страсть. Огонь в глазах. Внутренняя сила. И люблю красоту.

Я проигнорировала поднятую бровь Ара и продолжила откровенничать.

–– Да, мне нравятся красивые, привлекательные мужчины. Хорошо одетые, с правильными, гармоничными чертами, отлично сложенные. Вкусно пахнущие. Сильные, – я посмотрела в потолок, – это нормально. И не хочу за это оправдываться.

–– Красота не вечна, – Дан еле ощутимо коснулся губами моего виска, – и весьма субъективна.

–– Не буду спорить, – легко согласилась я, – симпатии и склонности вообще не подвести под общий знаменатель. Уверена, найдется тот мужчина, который сумеет меня поразить внутренней красотой при не выдающейся внешности. И он будет для меня идеалом и я буду желать его куда больше подтянутых и сексапильных самцов…

–– Нет, не будет, – мягко оборвал меня Аран, – никаких мужчин рядом с тобой, кроме нас, не будет. И ты никого, кроме нас, не будешь желать.

Противно. Обидно. Унизительно. Он напомнил мне о моем положении. Зачем? Зачем тогда вообще задавать мне такие вопросы? Действительно, какая разница, что и кто мне нравится, чего я хочу, если это объективно неважно и не интересно никому. Моя нормальная жизнь закончена.

Хотя, вот кому я вру… она завершилась задолго до трибунала, задолго до моего предательства. Задолго. Она закончилась в пригожий, солнечный денек. Тогда я согласилась прогуляться. С очень привлекательным мужчиной. Высоким, красивым, безукоризненно сложенным и чудесно одетым. Именно тогда все и кончилось. Вот и сейчас я лежу с прекраснейшими существами, поражающими воображение своим совершенством. Круг замкнулся.

–– А вы всегда мечтали заниматься политикой? – решила взять инициативу в свои руки.

Дан тихо рассмеялся, Ар повернулся на бок, чтобы поймать мой взгляд.

–– Ты так давно уже тут живешь, и совершенно ничего не знаешь о нашем мире, – Дан снова коснулся губами моего виска, – как у нас рождаются дети?

–– Искусственно, – потупилась я, – родители сдают биоматериал и далее это дело уже репродуктологов. Малыш растет в искусственной матке. А после рождения воспитывается… – а вот где, кстати, он воспитывается…

–– В целом верно, – Ар перевернулся на живот, подпер подбородок одной рукой, неторопливо выводя второй узоры на моем животе, – вот только ты упускаешь кое-что. Биоматериал сдают идеально подходящие родители. С определенными склонностями, которые усиливаются от поколения к поколению. Лидерство, например, высокий интеллектуальный уровень, гибкость мышления… в целом эти качества основные для политика. Потому вы и естественные, что все происходит естественным путем. Папа полюбил маму, сделал ей маленького и родилось что родилось. И ребенок растет, развивается свободно, ищет себя.

Дан вернулся к моим волосам. Ему доставляло видимое удовольствие перебирать пряди, проверять их гладкость на ощупь.

–– У нас все не так, – продолжил измененный, – изначально пара подбирается таким образом, чтобы создать нужного делу Инору человека. В нашем случае политика. И в любом случае, просто так измененный на свет не появится. И свободы выбора, открытого пути у него нет. Нужны рабочие? – рождаются рабочие. Военные – значит военные. Ученые. Деятели искусства и культуры. Врачи, – он вздохнул, – все это часть системы. Отлично отлаженной и работающей системы. Тем более, что создание измененного – дело затратное и сложное. Просто так никто этого делать не будет.

Я молчала. Не знаю, что ответить. С одной стороны это… правильно, рационально. Никаких сложностей в жизни, делай что должно, ты для этого рожден, не надо мучить себя выбором… а с другой… никакой свободы, никакого права выбора, ничего. Ты винтик в общем деле. И правда, как я успела заметить, измененные поклоняются своему божеству, делу Инору. Ведь именно во имя его они и были созданы по лекалам и шаблонам. Ничего личного. Ничего твоего.

–– Ты расстроилась? – заглянул в глаза измененный, вздохнул, – естественные часто расстраиваются, когда осознают реальное положение дел. Но поверь, мы не страдаем, не испытываем эмоциональных сложностей. Просто мы отличаемся от вас.

–– Мне все равно кажется это грустным. Вы… вы чувствуете себя счастливыми?

Мужчины рассмеялись, ничего не стали отвечать. Я повернулась на бок, лицом к Дану и посмотрела в глаза. Не знаю, зачем, но хотелось быть с ним ближе. И с Аром, который прижался лбом к моей спине.

–– Трагедию можно найти в чем угодно, – прошептала я, – гораздо сложнее найти смысл.., – я замялась.

–– Мы тебя поняли, – так же тихо ответил Аран.