За давностью лет

Следствию предстояла долгая работа, ведь нужно было допросить сотни людей, причем по указу Сената дело каждого «исследовалось розыском», то есть с применением пыток. Ежедневно с десяти утра и до полтретьего пополудни члены комиссии сидели и наблюдали, как истязают людей, чтобы вырвать у них признание.

— Кошмар! Это же не люди, а звери! — воскликнул Василий — Сидеть и наблюдать!

— В тысяча семьсот пятьдесят третьем году Сенат, недовольный медлительностью особой комиссии, предписал «дело о воре Каине передать для окончательного и скорейшего решения в Сыскной приказ».

Однако и там, хотя весь личный состав в нем за это время переменился, дело тянулось еще два года...

— Почему же так долго? Действительно, Каин подкупал судей, как подозревает Шкловский? — спросил Борис.

— Наверное, и это имело место. Хотя и сам бюрократический аппарат был очень медлителен, методы следствия являлись несовершенными, — объяснил Игорь. — Наконец в июне тысяча семьсот пятьдесят пятого года состоялось решение: Каин был приговорен к смертной казни — «колесовав, отрубить голову». Этот приговор Сыскного приказа был представлен на рассмотрение в Государственную юстиц-коллегию двадцать второго июля тысяча семьсот пятьдесят пятого года. Юстиц-коллегия утвердила приговор и направила его в Сенат двадцать четвертого января тысяча семьсот пятьдесят шестого года, а двадцать седьмого февраля этого же года Сенат неожиданно смягчил наказание. По его указу Иван Каин и его товарищ Алексей Шинкарка были наказаны кнутом, им вырезали ноздри, а на лбу и щеках выжгли клеймо «ВОР», после чего сослали ев тяжкую работу», то есть на каторгу.

— Ну что ж, по-моему, Игорь Шапошников с помощью розыскных документов ответил на все наши недоуменные вопросы, — сказал Максим Иванович. — Мы теперь можем быть уверенными в том, что клад действительно принадлежал Ивану Каину. Мы лучше теперь представляем себе, что это был за человек — безусловно, способный, может быть, даже талантливый, но лишенный каких-либо нравственных устоев. Теперь понятно, почему он получил прозвище Каин, известного по библии братоубийцы, из зависти погубившего брата Авеля. Нам яснее стали причины, побудившие его прийти на службу в полицию, а затем снова стать грабителем и вором, но уже в гораздо более крупных масштабах. И наконец, теперь точно известно, что послужило причиной его гибели. — Он обвел взглядом притихших ребят: — Так что, будем заканчивать «следствие по делу Ивана Каина»?

Поднял руку Борис Воскобойников:

— Максим Иванович! По-моему, один вопрос остался затемненным...

— А именно?

— Почему царская цензура вдруг запретила роман Матвея Комарова о Ваньке Каине?

— Не понимаю, что тут для тебя неясного? — удивился Красовский. — Ведь такая фигура, как Ванька Каин, возможность его фантастической карьеры — это обличение в адрес царской полиции, а значит, и всего самодержавного строя. Удивительно другое — почему вообще была допущена публикация его автобиографии!

— А роман Комарова с его ядовитыми авторскими комментариями имеет явно антикрепостническую и даже антигосударственную направленность! — горячо добавил Шапошников. — Хоть он и маскируется ссылкой на французского преступника Картуша и подает приключения Каина в стиле авантюрного романа, но ведь внимательный читатель, а читали Комарова в самых широких слоях русского общества, так повторяю, внимательный читатель легко улавливал между строк оценку событий, происходящих в романе. Комаров явно осуждает крепостное право.

Вспомните хотя бы такие слова: «как известно что у нас большая часть подлых людей (то есть крепостных), то и дети возрастают без всякого доброго воспитания...» А вот его слова, явно критикующие строй: « увидим бесчисленное множество примеров, что воры, мошенники, злые лихоимцы, бессовестные откупщики, неправедные судьи, грабители и многие бесчестные люди роскошествуют, благоденствуют и в сластолюбии утопают, а честные, разумныя и добродетельныя люди трудятся, потеют, с трудностями борются, страждут, а редко благополучны бывают».

Каково? Надо было иметь большое гражданское мужество, чтобы так заявить. Естественно, что это было вряд ли по душе царскому правительству. Что, не согласен?

— Согласен, согласен! — поднял руки вверх, как бы сдаваясь, Борис. — Но при всем при том книга выдержала много изданий, а запрещена была лишь во времена Фаддея Булгарина. Как думаете, почему?

— Булгарин, как известно, был агентом охранного отделения, — сказал Шапошников, — Лютый враг Пушкина.