За день до полуночи

— Доктор Тиокол, — внезапно спросил он, — не думаете ли вы, что ваша теория развалится с учетом нашего ответного удара? Как только наши радары засекут русские ракеты, мы нанесем ответный удар. И уничтожим их. А весь мир погибнет от радиации…

— Вы не совсем поняли, полковник Пуллер. Должно произойти что-то еще. Что-то такое, что воспрепятствует нашему ответному удару, что полностью расстроит наши действия в те семь-девять минут с момента запуска нашей ракеты и до массированного удара русских.

Снова наступила полная тишина.

— Запуск МХ — это только часть операции. Существует, просто должна быть и другая часть. Я с самого начала говорил вам об этом, но не имел представления, что это может быть такое. Теперь я знаю. Вот вам и объяснение того странного радиосигнала, отправленного утром сразу после захвата шахты. Пашин подал сообщение своим сообщникам, что операция задерживается на восемнадцать часов из-за хранилища для ключей.

— Так в чем же все-таки дело? — спросил Скейзи.

— Это называется обезглавливание, — пояснил Питер, — или убийство главы государства. Означает отсечение правящей верхушки, а вся наша правящая верхушка находится в Вашингтоне. Лучше соедините меня побыстрее с ФБР. Пашин собирается запустить МХ здесь, в Саут Маунтин, и одновременно устроить ядерный взрыв в Вашингтоне.

Это было, пожалуй, самое трудное задание. Акли предпочел бы ему любое другое, но события развивались стремительно, и из Вашингтона объяснили, что он обязан выполнить это задание.

— Я… я не уверен, что смогу, — попытался возразить Акли. — Не могли бы вы прислать кого-нибудь еще?

После небольшой паузы голос на другом конце ответил:

— Уже нет времени, поздно. Фотографии и документы мы можем переслать по факсу в полицейский участок на дороге № 40 рядом с Фредериком, вам их доставят через двадцать минут. Вы старший сотрудник ФБР в том районе, так что действуйте.

Акли сглотнул слюну. Разве у него был выбор? Через двадцать минут подлетела полицейская машина с включенными сиреной и мигалкой, а еще через несколько секунд Акли уже держал документы.

— Мы получили это по компьютерной сети из Вашингтона, — сказал полицейский. — Эй, с тобой все в порядке? Приятель, ты выглядишь так, словно у тебя сегодня самый худший день в жизни.

— Да уж точно не лучший.

— Слышал, тут была большая стрельба.

— Да. Я в ней участвовал.

— Ох, Господи, извини, парень. Эй, и они не дали тебе времени отдохнуть…

— Сегодня нет времени для отдыха. Спасибо.

С конвертом в руках Акли направился по дорожке к дому. Весь он светился огнями, уже пришли священник, семейный доктор, а несколько минут назад прибыла пожилая пара, должно быть, дедушка и бабушка.

Он остановился у двери. Как ему хотелось очутиться сейчас за сотни миль отсюда, чтобы все закончилось, чтобы это был не он. Но это был он, и Акли постучал в дверь.

Ему показалось, что прошло несколько минут, прежде чем дверь открыл мужчина лет шестидесяти, грузный, с ничего не выражающими глазами.

— Что вы хотите? — спросил он.

— Гм, моя фамилия Акли. Я специальный агент ФБР. Сожалею, что вынужден делать это, но мне необходимо поговорить с девочками.

Мужчина долго и пристально смотрел на Акли.

— Девочки очень устали, — сказал он неохотно, — у них был такой ужасный день. Мы только что уложили их, я даже собирался дать им снотворное, чтобы они лучше спали. Здесь их дедушка и бабушка. Нельзя ли отложить разговор на другое время?

— Был бы рад, доктор, но я обязан поговорить с ними. Ситуация чрезвычайная, а времени очень мало.

— Молодой человек, сегодня на глазах девочек застрелили их мать. Неужели у вас…

— Послушайте, мне глубоко ненавистна моя роль, но вы должны понять, насколько ужасна, просто ужасна ситуация. Доктор, в этом районе объявлена угроза ядерного нападения, и формально у меня есть все права делать то, что нужно. Пожалуйста, не заставляйте меня превращаться еще и в безжалостного тупицу. — Акли сглотнул слюну, дыхание у него было тяжелым, колени вспотели.

Доктор бросил на него свирепый взгляд, потом отступил в сторону, пропуская Акли в дом.

В доме стояла жуткая тишина. Двое пожилых людей сидели на софе. Женщина плакала, мужчина выглядел оцепеневшим. Гостиная была тускло освещена, соседка Кэти Рид суетилась возле обеденного стола, что-то расставляя на нем, но к еде никто не притрагивался, она лежала на тарелках, поблескивая в скудном свете. В комнате до сих пор валялись осколки стекла, дерева, пластика — результат стрельбы, но, правда, полицейские забили фанерой окна, где были выбиты стекла. Вид комнаты и связанные с ней ужасные воспоминания вызвали у Акли тошноту.

— Кэти, как ты думаешь, можно разбудить и поднять девочек? — спросил доктор. — Этот офицер утверждает, что ему надо срочно поговорить с ними.

— Неужели нельзя оставить их в покое… — начала миссис Рид повышенным тоном.

— Мне очень жаль, — извинился Акли, — но это необходимо. Может быть, мне понадобится только старшая. Кажется, Пу?

— Бин, — бросила Кэти, поднимаясь по лестнице, но вдруг внезапно повернулась.