За день до полуночи

— Да это ничего, парень. Ты знаешь, во Вьетнаме были такие низкие тоннели, что приходилось ползти на пузе, а еще вьетнамцы гадят прямо в тоннелях, у них нет туалетов. И приходится, в конечном итоге, ползти прямо по дерьму. Представляешь, как это погано, ты ползешь на пузе по дерьму и ждешь, что какая-нибудь девушка-партизанка, вроде той, хорошенькой, которая сейчас в другом тоннеле, затаилась где-нибудь, чтобы воткнуть тебе нож в глотку.

На Уидерспуна ужасно подействовал этот монолог.

Ему уже на самом деле было тяжело дышать. Темнота, теснота, ощущение могилы. А здесь ведь погибли люди. Пятьдесят лет назад, в этой самой дыре, около ста человек.

— Крысы «Бейкер», вы меня слышите? «Бейкер», я Крыса-6, как слышите?

— Слышу вас хорошо, шестой, — ответил Уидерспун.

— Эй, ребята, да вы должны были выйти на связь еще пятнадцать минут назад. Что там у вас, черт побери, происходит? — Что-то в голосе Крысы-6 раздражало Уидерспуна.

— Не волнуйтесь, шестой, мы тут просто заболтались. Так что успокойтесь, ладно?

— Соблюдайте правила радиообмена, сержант. У вас есть что сообщить?

— Нет, шестой, мы прошли главную шахту, теперь движемся по горизонтальной штольне и ищем эту Элизабет. Чем дальше продвигаемся, тем ниже потолок, похоже, этот тоннель ведет в никуда.

— Как твой напарник?

— Отлично, — ответил Уидерспун, ощущая рядом присутствие Уоллса.

— Понял вас, «Бейкер», теперь строго придерживайтесь времени радиосвязи. Если что-то случится, сразу сообщайте.

— А как там наверху?

— Парней из Национальной гвардии здорово потрепали. Да, видно, там засели крутые ребята. Берегите свои задницы, «Бейкер».

— Понял вас, шестой, конец связи.

В этот момент раздался голос Уоллса:

— Черт, парень, похоже, это она и есть.

Сверкнувший луч фонарика осветил дыру в стене. Она была низкая, продвигаться можно было только ползком, в свете фонаря дыра выглядела зловеще. Это и был тоннель по имени Элизабет.

— Ох, крошка, — сказал Уоллс, — а я привел тебе любовника.

— Дым! — воскликнула Пу. — Дым! Горит, это огонь!

Они увидели столб дыма, поднимавшийся вверх и уносимый ветром. Соседи из нескольких домов вышли на заснеженные лужайки и тоже наблюдали за дымом.

— Герман, что там горит?

— Это самолет. Самолет разбился в поле, и теперь он горит. Наверное, несчастный случай.

Они сидели в подвале и смотрели в маленькое окошко под потолком. Дым плыл над верхушками деревьев, поднимаясь в голубое небо.

— А можно пойти посмотреть?

— Нет, — ответил Герман. — Думаю, нам лучше оставаться здесь. А там очень жарко, и сейчас там работают пожарники.

— А с этим человеком все в порядке?

— С каким человеком?

— Ну, который управлял самолетом. С ним все в порядке?

— Уверен, что у него все хорошо. Понимаешь, Пу, они нажимают на кнопку, кабина раскрывается, а они выпрыгивают. Совсем как хлеб из тостера. А потом летят к земле под большим зонтиком, так что за них можно не волноваться.

— А им дадут другой самолет? Если они разбили свой, им дадут другой?

— О, да, им дадут другой самолет.

В этот момент мимо дома промчалась пожарная машина, направляясь в сторону поля.

Бет Хаммел посмотрела на Германа. Она связала воедино пролетевшие недавно самолеты, авиакатастрофу и исчезновение своего мужа.

— Кто вы? Чего вы хотите? Зачем вы здесь? — обратилась Бет к Герману.

— Послушайте, леди, мы не причиним вам вреда. Прошу вас, делайте, что вам говорят, и никто не пострадает, хорошо? Просто мне приходится погостить у вас несколько дольше. Но все будет в порядке, все будет отлично. Договорились?

— Ох, Боже. Почему? Для чего все это?

— Так должно быть. Именно так должно быть. От этого всем будет только лучше.

И в этот момент раздался стук в дверь. Его было слышно даже в подвале. Стук становился все громче.

Дик Пуллер отложил микрофон и прикурил сигарету. В небе послышался шум четырех санитарных вертолетов, доставлявших к подножию горы раненых.

— Плохи дела? — спросил Скейзи.

— Толкового доклада я не получил, но, похоже, дела действительно обстоят очень плохо. Радист подтвердил, что из ста сорока человек, что были в роте, сорок точно убиты. Может быть, пятьдесят. Много раненых, ходячие помогли стащить тяжелораненых вниз. В общем, в той или иной степени задеты почти все. Моральный дух людей сломлен, роты, как таковой, больше не существует. Я приказал ему возвращаться.

Губы Пуллера скривились в сардонической усмешке.

— А он?

— Он послал меня куда подальше. Манеры у него ничуть не лучше ваших, майор.

— А как командир?

— Не вернулся. Последний раз его видели с пулеметом М-60, он прикрывал огнем отход своих людей. А я даже не знаю его имени.

— По-моему, Барнард.

— Похоже, вы правы, — согласился Пуллер. Он видел, как вдалеке приземлялись вертолеты, их лопасти сверкали на солнце, вздымая вокруг себя пыль и снег. Вокруг вертолетов суетились маленькие фигурки, а над ними возвышалась гора с красно-белыми мачтами антенн и черным пятном брезента. Атакующим так и не удалось выяснить, что находится под этим брезентом.