За день до послезавтра

Следующий день тоже прошел как обычно: с утренней конференцией, врачами, больными, медсестрами, неистребимыми запахами пенициллиновых антибиотиков и рисовой каши и так далее. Отделение было в отличном состоянии, ремонт в нем был на зависть многим, как и вышколенный персонал, состоящий целиком из профессионалов. В общем-то Николай Ляхин пока ни разу не пожалел, что после ординатуры пришел работать именно сюда. Своих медицинских тараканов в значении «местных тонкостей» здесь хватало, — но где их нет? В «Кремлевке»? Да бросьте… Работа без тонкостей может быть только у гробовщика…

Вечером дом и человеческий ужин со снова начавшими глядеть на него с затаенным сомнением в глазах родителями. Компьютер, очередной перевод с английского: причем не полировка, а первичный, требующий хорошей концентрации. Позже — бег, привычно и уверенно прогревающий мышцы насквозь, несмотря на классический ленинградский ветер, до предела насыщенный полурастаявшими кристалликами снега. Температура опять начала скакать вверх и вниз, и к концу недели растаял почти весь снег, который падал с начала января. К этому же концу недели Николай начал осознавать, что тон телевизионных новостей несколько изменился. Из оптимистичного он стал каким-то настороженным, и это было странно: трупов за эти дни не прибавилось, интервью с ранеными парнями из спасшей ЛАЭС и город смены можно было видеть каждый день, и все вроде бы было на редкость в порядке. Вечером четверга «Газета. Ру» выпустила краткое сообщение о свежем заявлении премьер-министра Великобритании. Заглавный абзац оборвался на словах «…о недопустимости безалаберного отношения к безопасности…», и Николай на секунду задумался — как будет по-английски «безалаберный» или «безалаберность». Вспомнив по крайней мере три варианта, он полез в «130-тысячный» словарь Таубе-Даглиш — и тут задумался еще больше. Классическим переводом для стоявшего первым «haphazard» действительно было «неприцельный огонь».

К пятнице непонятно резкое заявление англичанина было поддержано сразу несколькими политиками, включая даже нейтральных шведов, а к субботе от комментариев, заключений и разъяснений на новостных интернет-лентах уже рябило в глазах. К этому времени уловленная им еще несколько дней назад настороженность в собственно российских комментариях переросла в нечто иное. В этом новом качестве было всего понемногу — и это было на редкость непонятно, поэтому Николай задумался уже совсем всерьез. Было такое ощущение, что ни англичане, ни «континентальные» европейцы, ни подключившиеся к ним на удивление позже всех американцы просто не обращали внимания на произошедшее на самом деле. Никто не желал замечать видеосюжеты с выложенными в ряд телами нападавших. Половина их была опознана уже на второй день — все они действительно оказались чеченцами. Никто за пределами России не обращал внимания на то, что ни один темный силуэт в опубликованной во всех газетах, представленной Государственной следственной комиссией схеме не пересек «внутренний периметр» системы охраны станции. Это все было как будто с кем-то другим, где-то в другом месте, потому что все комментарии и заявления долбили одно: «неприемлемая халатность в обеспечении системы охраны», «система, не отвечающая запросам даже середины XX века», «угроза экологической безопасности Европы и всего мира»…

Странным было и то, что огрызались отечественные СМИ довольно вяло. Некоторую вспышку напомнившего ранние репортажи оптимизма вызвало прозвучавшее в субботу заявление пресс-службы ФСБ о том, что террористов было, оказывается, не десять, а одиннадцать. Тяжелораненый одиннадцатый был, как вдруг выяснилось, взят живым, и само его существование до этого момента скрывалось. На юге страны к этому времени также были проведены масштабные противотеррористические мероприятия, и в телеэфире начали мельком звучать цифры, обобщающие их итог — арестовано столько-то людей, «возможно, имеющих отношение к произошедшему в конце прошлой недели нападению на Сосновоборскую АЭС», «следствие вышло на след организаторов…» Но этого не хватило, и после примерно суток «переваривания» новости все зарубежные комментаторы и футурологи-любители взялись за старое. «Возмутительная халатность, едва не позволившая экстремистам погрузить Европу в ужас второго Чернобыля». «Сложно рассчитывать на то, что чудо, спасшее русских от очередной катастрофы, поможет им в другой, следующий раз…» МИД отвечал какими-то заявлениями, пробитые автоматными пулями синюшно-бледные трупы показали в таком виде, что половина увидевших сюжет ОРТ зрителей не-медиков наверняка бросились к унитазам — все без толку. Группа перебитых к такой-то матери под воротами ЛАЭС чеченцев была едва ли не официально объявлена победителями, и никакие другие не укладывающиеся в эту концепцию факторы в расчет уже не принимались.

В ту же субботу Николай встретился на самбо с «Юрками» и сумел наконец-то задать интересующий его вопрос без всякого стеснения.

— Ребят, я не понимаю. Наш МИД — он вообще из дармоедов состоит? Целиком?