За державу обидно

Экзамены идут своим чередом. При их сдаче следует неукоснительно придерживаться двух принципов: 1. Никогда, ни при каких обстоятельствах не говори «не знаю». Думай, крути, мычи, сочини фантастическую тактико-техническую характеристику танка — посмеются, но тройку поставят. Не знаю — это смертельно! Не знаю — расценивается как свидетельство полного безволия. Второй принцип — не попадись со шпаргалкой. Это расценивается как признак глубочайшей непорядочности. В обоих случаях при нарушении первого или второго принципа вывод краткий и жесткий: «Гуляй, парень!»

Можно пойти гулять и по другой причине — если пропала какая-нибудь секретная книжка. Тогда «гуляют» трое: командир группы, секретчик и непосредственно утративший. Реально секретного, как правило, в той книжке ничего нет. Ее просто забыли своевременно рассекретить или не успели. Но это неважно. Гриф стоял — все, гуляйте, ребята! Это из разряда причин косвенных, а так все нормально — сдаем. После каждого экзамена отпадают по 2–3 человека. Расстаемся дружески, без обид. Обижаться не на что. Как со стороны преподавателей — трудно сказать, относительно друг друга — подлости ни грамма.

Из пяти экзаменов мне запомнились два: по технике и вооружению и по иностранному языку. Какой-то умник сосчитал, что при подготовке к экзамену по технике необходимо запомнить 18,5 тысячи цифр.

Афганистан как-то к систематическим занятиям не предрасполагал, впрочем, и другие места службы тоже. Поэтому запоминать эти цифры пришлось в отведенное для подготовки к экзаменам время. В голове у всех образовалась дикая каша, исключительно из-за того, что большинство цифр относилось к танкам, «бэтээрам», «бээмпэ» и другой «пехотной» технике. Ну, придавались мне систематически в Афганистане то танковый взвод, то танковая рота. Я им задачи ставил, они их выполняли, на минах рвались. Чтобы дурацкую невыполнимую задачу не поставить, знал я в части касающейся необходимые характеристики оружия. Но зачем мне было вникать в то, как там устроены двигатель и подвеска? И тут на тебе — досталась мне «гитара» танка Т-62. Я в процессе подготовки к экзамену так до этой «гитары» и не добрался. Спасибо, кто-то предусмотрительный на этой самой «гитаре» в укромном месте карандашиком четко написал, что оно такое и для чего предназначено. Немного импровизации, и в результате игра на «гитаре», которую я никогда в глаза не видел, была оценена 4 баллами. Как говорится: «Вы играете на скрипке?» — «Не знаю, не пробовал». С английским еще смешнее получилось. В день, непосредственно предшествовавший экзамену, преподаватель на примере одного из билетов очень детально объяснил, как надлежит отвечать. Сидя за первым столом, я все внимательно выслушал и назавтра достал именно этот билет.

Сдачу экзаменов наша группа закончила самой первой. Остальной курс должен был сдавать еще в течение двух дней. Мы было губешку раскатали: неплохо было бы после такого напряжения вперемежку с унижением и… расслабиться, но социальная справедливость восторжествовала и в данном случае. Раз вы такие пятерочники, вот вам хранилище размером 96x18 метров и куча шифера, и пока остальной трудовой люд на экзаменах мается — давайте-ка крышу… быстро и красиво…

Работа закипела. Соседнее хранилище перекрывали очники. У нас категория капитан — майор, у них — майор подполковник. Лестницу для работы, большую и прочную, сколотили мы. Подполковники по бедности были вынуждены карабкаться на крышу по какому-то корявому дереву. Им это быстро надоело. Они пришли и повели речи о том, что коль они постарше, поопытнее и должности занимают посолиднее, то лестница должна по праву принадлежать им! На что я им объяснил, что пока мы сидим на соседних крышах — опыт и возраст здесь ни при чем — мы все равны.

Один подполковник попытался решить проблему до слез просто. Взял лестницу и поволок к своему хранилищу. Группа-то — десантная. Сразу четверо легко и непринужденно спрыгнули с крыши и восстановили статус-кво. Исключительно в парламентских выражениях объяснив «гостям», что красть столь нахальным образом чужие, трудом и потом изготовленные лестницы — грешно!

Потом кто-то умный философски заметил: — То, что мы в данный момент сидим на крышах, — явление временное, а то, что мы офицеры, — это навсегда! Может, из этого исходить будем?

Все расхохотались, и конфликт был исчерпан. Лестница, оказывается, при здравом подходе делилась на два хранилища. Это была последняя «дембельная» работа людей в офицерской форме, которые перестали быть абитуриентами, но еще не стали слушателями: приказа не было.