За державу обидно

Родная полковая инженерная техника на марше вся поголовно вымерла на первых же километрах. Посему колонные пути во вновь назначенных районах, в глубоком — до шестидесяти сантиметров — снегу, чистил мне мужик на «Кировце» с лопатой, наспех поднятый и героически продержавшийся с нами без сна и отдыха более суток, исключительно благодаря спирту, который подносил ему с темпом 50 граммов в час начпрод. Комдив ехидно рекомендовал поставить ему поясной памятник перед штабом полка, так, как есть в натуре: шапка, в которой по странному обычаю российских мужиков из глубинки одно ухо торчит вверх, другое — вниз, телогрейка, под ней рубаха с разорванным воротом, на голой груди нательный крест, в правой руке стакан, а левая делает отрицательный жест против закуски. Ехидничать-то комдив ехидничал, но если говорить по большому счету, то усилиями таких вот мужиков, совестливых, расхристанных и безымянных, Россия и выиграла все свои войны. Хороший был мужик.

И второй эпизод, когда ценой неимоверных усилий я наконец собрал полк в район и за много часов впервые присел буквально на три минуты — выпить кружку чая, — на меня свалился комдив. Застань он меня в любом другом месте, возможно, удар был бы помягче, но он застал меня именно так: с кружкой в руке, в КУНГе «142-й» радиостанции, только что переведшего дух и на несколько минут расслабившегося.

Разнос был жесточайший. Как мне казалось, к несправедливостям, сопровождающим армейскую службу, я уже привык, но здесь, когда, с одной стороны, я никогда и нигде, включая Афганистан, не проделывал за относительно короткий промежуток времени такую колоссальную по напряжению и нервотрепке работу, а с другой стороны, никогда и нигде не получал за подобную работу столь уничижительной и презрительной оценки, от дикого перепада того, что сделано, и как оно оценено — меня в первый и последний раз в жизни прошибла слеза. К чести полковника Сердечного, он мгновенно сдал назад.

Дальше все пошло значительно спокойнее, наверное, поэтому — более толково. Урок был жестокий, но справедливый. Как это ни смешно сейчас вспоминать, больше всего меня злила и бесила именно уроненная слеза. «Что ты видел в армии?» — «Грудь четвертого человека, считая себя первым». — «Что ты делал в армии?» — «Устранял недостатки». С учетом полученного урока, я принялся их устранять. Какой это был труд, сколько каких тренировок было проведено — знаю я, знают мои подчиненные.

Важен итог. А в итоге к началу учений я руководил полком играючи. Эта отлаженная и прекрасно настроенная махина резвилась от сознания своей мощи и непобедимости. Стройные колонны, дистанции, как нарисованные, образцовое управление со стороны всех категорий командиров. Потом был марш на аэродром в Иваново, загрузка техники для десантирования, десантирование всем полком без потерь и учения, где полк единственным из всех был оценен «хорошо». Оценку эту поставил сам командующий ВДВ генерал армии Д. С. Сухоруков. Это очень высокая оценка, я никогда в жизни не видел отличных оценок полку на дивизионных учениях. Какое же это непередаваемое ощущение, когда проделанная тобою работа, твой труд выливается в одну какую-то неподражаемую, непередаваемую симфонию, когда многосотенный воинский коллектив действует, как единое целое, когда каждый солдат знает свой маневр. Когда каждый офицер ощущает себя офицером и именно поэтому гордится собой. Когда персональная гордость каждого сливается в единую, непобедимую гордость всего полка. И когда вот этому возвышенному, приподнимающему всех чувству подвел итог двумя простыми, незамысловатыми словами солдат, заоравши после разбора: «Мы! Могем!» Это еще одна моя личная, персональная гордость: 331-й Костромской парашютно-десантный полк. Битый, ломаный, свершающий отчаянные переходы от красивой сытой жизни на парадной площадке к серому и убогому существованию в пункте постоянной дислокации. Я с ним и он со мной, мы вместе вставали на ноги… И встали. Он до сих пор славен и дружен.

Весеннюю проверку полк сдал легко и непринужденно на «хорошо». Потом был период великих строек. В короткое время в полку был построен клуб, заасфальтирован наконец подобающий парадному полку плац. Коренным образом перестроена парковая зона в пункте постоянной дислокации, складская зона в учебном центре. Вся техника стала под крышу. Разместились на свои места все запасы материальных средств. Появился вкус к нормальной человеческой жизни. Люди получили возможность отдыхать, появилась уверенность в завтрашнем дне. 30 июля 1986 года мне позвонил командующий, поздравил меня с присвоением воинского звания «подполковник»!

Это не значит, что все шло исключительно гладко, без сучка и задоринки. Просто не бывает все хорошо, как и все плохо. Не бывает! Можно вспомнить то же строительство плаца. Готовился я к нему долго, исподволь запасал бордюрный камень, щебень, битум. Построили его за четыре дня. Естественно, левым порядком, и, естественно, вне титула.