За державу обидно

Воздушно-десантные войска — войска, бесспорно, элитные. Особый подбор, романтика службы, ее специфика, связанная со множеством элементов повышенного риска, воспитывали в каждом курсанте и солдате с первых дней службы здоровый десантный шовинизм. Нет задач невыполнимых! — этим все сказано. Благодаря такому воспитанию в глубине души каждого десантника прочно сидит чувство явного превосходства над «зелеными», «малиновыми», «черными» и прочими беретами других армий мира, а ввиду их недосягаемости над другими видами и родами войск родной армии. Естественно, чем меньше человек прослужил, тем выше степень его превосходства. Самые «крутые» чижики образуются после месяца службы. И против таких-то соколов — какие-то курсанты училища внутренних войск. Да как они посмели… Да мы их…

Прапорщик сказал, что доложил о драке дежурному по училищу, и порекомендовал пока не выходить на улицу.

Куда там! Мы тоже из пернатых! С дороги, прапор! Ишь ты, толстый пингвин, робко прячешь тело жирное за дверью! То ли в этой драке наступил кризисный перелом, то ли меня, затянутого в портупею, приняли в сумерках за дежурного, но мой крик на всю улицу: «Прекратить!» — подействовал. «Эмвэдэшники» кинулись к себе в училище, расположенное за сквером, а наши между домами по улице Каляева к углу училища и начали легко, без напряжения, преодолевать высокий каменный забор. Я погнался за большой толпой и у забора ухватил одного за шиворот, желая поближе рассмотреть, из какой роты это лицо. Боковым зрением увидел надвигающийся кулак подходящих размеров, оттолкнул стоящего передо мной, — кулак отбил, но тут набежавшая толпа впечатала меня в каменный забор. Хлопцы старались на совесть, поэтому кости помяли крепко.

Соскоблившись с забора, я, недолго думая, перемахнул его и побежал в родную роту. Поднял ее по тревоге, построил, проверил. Явных следов драки не видно, кое-кто запыхался, но одни объясняли это занятием спортом, другие неукротимым стремлением вовремя стать в строй. Мне ничего не оставалось делать, как сделать вид, что я им верю.

На другой день в наше училище явилась мощная комиссия из Москвы: два генерал-лейтенанта, генерал-майор, до десятка полковников с обеих сторон: от МВД и ВДВ. Начали разбираться. Прапорщик (дежуривший на КПП) услужливо доложил, что в центре событий был лейтенант Лебедь.

Меня тут же вызвали пред высочайшие очи, и я, едва успев представиться, получил вопрос в лоб: «Почему вы, лейтенант, не приняли мер к предотвращению драки?» Когда генерал-лейтенант обращается к лейтенанту на «вы» — это настораживает!

И вопрос хороший, если учесть, что я подошел к концу, Да и там дралось не менее ста — ста двадцати человек, каждый из которых по силе был в среднем равен мне.

Я счел за благо промолчать. Тем более, что считал такую постановку совершенно несправедливой: толпу-то я все-таки разогнал!

Меня минут тридцать все по очереди воспитывали, обвиняя чуть ли не в трусости, но я отвечал уклончиво: «Так точно!» и «Никак нет».

У меня сильно ныли помятые кости, и я почти не слушал, что мне говорят, так как понимал, что комиссия ищет козла отпущения.

Если бы я стал оправдываться, то тут бы на меня всех собак и повесили, но я был односложен и отвечал четко по уставу. Поняв, что меня не вывести из этого состояния равновесия, мне дружно пожелали более добросовестно относиться к исполнению служебного долга, и я с чувством глубокого облегчения оставил кабинет, не забыв спросить разрешения идти и ответив громко: «Есть!»

Здесь могут обозвать собакой,
Отнять достоинство и честь,
Но мы, в душе послав всех на…
Всегда спокойно скажем: «Есть!»

В 1976 году я исполнял обязанности командира роты и готовился в мае-июне вступить в эту должность.

26 мая училище должно было совершить первые в своей истории массовые прыжки с парашютом с самолета АН-22 «Антей».

Сразу после прыжков первая и вторая роты нашего курса должны были уходить в учебный центр, поэтому я попросил начальника учебного отдела полковника С. Г. Ашихмина (руководителя прыжков) разрешить нам прыгать первыми.

Дело было новое, в прилетевшем «Антее» обнаружились какие-то неполадки.

Потоки вначале построили по 21 человеку, потом — по 17 и в конце — по 19. Таким образом, курсанты обеих рот, первой и второй, которой командовал Ю.Попов, перемешались.

Я было заикнулся, что потоки нужно привести к организационно-штатной структуре — взводам, отделениям, но представители воздушно-десантной службы, намаявшись и изнервничавшись с расстановкой потоков, зашипели, как кобры, что разбираться будете потом, на земле, и накаркали. Разбираться, точно, пришлось.

Мы прыгали в два потока в две двери — всего 38 человек. Я отделился в первом заходе первым и благополучно приземлился.