За державу обидно

Его хозяйственную деятельность можно было бы приветствовать, если бы в процессе проверки не выяснилось, что боевая готовность, то, ради чего существует любая боевая часть, ушла куда-то даже не на второй, а на пятый план. Комполка был одержим одной идеей: если батальон опаздывал на стрельбище или проводил занятия спустя рукава — это могло сойти без особых последствий, но если взвод или рота не выполняли дневную норму строительных работ — это вызывало бурю эмоций. А проверка наша была призвана определить именно боевую готовность всех подразделений. Один батальон должен был провести учения с десантированием и боевой стрельбой. С первых часов проверки дал знать о себе строительный уклон. Люди знали задачу в целом, но не подкрепленные кропотливой работой (проведением тактико-строевых занятий) знания привели к тому, что недостатки уже просто некуда было писать. Хотя, с одной стороны, офицеры и хотели бы показать, что они могут и что могут их подчиненные, но, с другой стороны, явно просматривалось их стремление отомстить командиру за непомерное увлечение строительными работами. Все шло тягомотно, постоянно чего-то не хватало. Но — за что мы любим десантные войска? На глазах полк (здоровый десантный шовинизм!) подавил неприязнь к командиру, это опять был единый организм, не до конца отлаженный, но единый, потому что надо было драться, а с остальным разберемся потом, и в короткие сроки люди отмобилизовывались, собираясь, сцепив зубы, начинали выдавать результаты, значительно превышающие расчетные возможности. Полк по-хорошему разозлился. Если в первые дни гранаты у гранатометчиков летели на три дома выше и на три квартала левее, если многие солдаты показывали явное неумение действовать при оружии, то уже через два дня это был другой полк. Где и как они занимались, для меня осталось загадкой, но почувствовалось в солдатах и офицерах неукротимое желание победить. Каждого товарища провожали на огневой рубеж с таким напутствием, как будто только от него зависел исход дела. За результаты стрельбы боролись все. Это вызвало глубокое уважение и, отчасти, удивление. По-моему, так мгновенно зажигаться могут только маргеловские солдаты. Можно себе представить, какие они были бы, если бы их нормально учили. Проверка ушла совершенно в другую плоскость. Но было и удивление другого рода. С группой офицеров отдела боевой подготовки ВДВ, возглавляемой начальником отдела полковником Муслимовым, я выехал на Тарутинский полигон для проверки готовности к батальонным учениям. Надо сказать, что взаимоотношения у меня сложились со всеми ровные, за исключением заместителя командира дивизии подполковника А. В. Бондаря. Я его в первый раз в жизни видел, он меня — тоже, и делить нам вроде было особо нечего, «резать» я никого специально не «резал», но не сложились взаимоотношения — и все тут. При каждом удобном и не очень удобном случае Бондарь старался пнуть меня, а я его. Бондарь представлял мишенное поле. В мою задачу входило сверить количество и виды мишеней со схемой. На первом же рубеже мишенная обстановка существенно отличалась от схемы. На схеме были грудные мишени и даже головные для снайперов, а на местности самой маленькой была поясная мишень. Я сразу же поставил этот вопрос. Муслимов его заострил. Бондарь попытался отшутиться: «Товарищ полковник, мы десантируемся, им (значит — мишеням. Прим. авт.) и интересно, они и высунулись!» Офицеры посмеялись, но Бондарю было приказано привести мишенное поле в строгое соответствие со схемой.

После этого я достал из кармана рулетку и замерил несколько мишеней. Они все оказались на 1,5–2 сантиметра шире и выше относительно размеров, определенных в курсе стрельб.

Это вызвало новый взрыв негодования со стороны Муслимова. Бондарь пообещал разобраться и наказать какого-то мифического прапорщика, который в этом виноват. Он уже троих вроде бы за ним послал, но его, естественно, не оказалось на месте, да, по сценарию Бондаря, я думаю, и не должно было оказаться. Прапорщик, ему что замкомдив прикажет, то он и выполнит неукоснительно.

Обследовав до конца мишенную обстановку, мы уехали в гостиницу учебного центра, где уже был накрыт стол с экзотическими фруктами и овощами, раками и всевозможными рыбами. Оглядев стол, Муслимов бесцветным голосом сказал: «Бондарь, мы опять будем ужинать, как свиньи?»

Такого оборота Бондарь не ожидал: «Товарищ полковник, почему? Стол как стол!»

— Бондарь, ты уже подполковник, замкомдива и должен знать, что только свиньи ужинают без спиртного!

Свинства Бондарь не допустил, и ужин прошел в теплой дружеской атмосфере. Утром прошел дождь.