За две монетки

Итак, встречу назначили на послезавтра. Сперва вместе на финал фехтования — у Ромы и Андрея оказались билеты, — а после соревнований (после победы Франции, почти серьезно поправил Гильермо) подхватить девушек и Толю и снова отправиться гулять.

— Если живы будем, — пошутил Марко, пожимая руки друзьям — теперь уже, наверное, как ни странно, друзьям. Андрюху ужасно хотелось познакомить с Симоне. Рома отлично сошелся бы с Сандро…

— Да куда ж вы денетесь! — бурно замахал руками Рома, отметая нелепую отмазку вроде внезапной смерти от упавшего кирпича. — Что значит — если живы будете? Мафия бессмертна!

— Что?! Как? — Марко вытаращился на товарища, искренне не понимая, откуда тот взял бабушкино словечко. Ведь это бабушка так называла их с братьями детскую шайку — и неужели по нему до сих пор видно, что их так называли?

— Это из кино, — смутился Рома, решил, наверное, что нечаянно оскорбил. — Не обижайтесь, Марко, Гильермо, это просто из кино фразочка… Про итальянцев в России…

— Этот мафиози, он такой смешной там, самый лучший, — на всякий случай вступилась и Зина, по-детски испугавшись самой возможности ссоры.

Распрощавшись уже окончательно, «добрые синьоры» несли к гостинице тяжелые после долгого дня тела. Ноги Марко гудели, налитые радостной усталостью. Каждый шаг его сопровождало слабое бульканье: в рюкзачке на спине лежала бутылка вина, купленная по случаю в том же магазине, откуда родом было пиво и торт «Южная ночь». Вино для сестер, на завтра: Гильермо вспомнил о своем намерении купить вина собственноручно, узнав по этикетке сорт, на котором служили в прошлый раз, и вежливо, но твердо отказался от советов русских друзей: воспоминания об их способностях в выборе напитков были еще свежи. Марко пришла на ум одна из последних прочитанных книг — английский «Властелин колец», подарок от Симоне на прошлый день рожденья. Книжка была очень толстая и очень интересная, ее хватило на несколько месяцев чтения, потому что читать получалось только в постели после комплетория. Был там среди прочих героев эльфийский принц по имени Леголас, которого под конец истории стал преследовать зов Моря. Шум волн, знаменующий, что пора в дорогу на Заокраинный Запад, в бессмертные земли, одновременно похожие и на вечную жизнь, и на смерть для мира…

«Плюх, плюх», — за спиною, в стеклянной бутылке, короткие волны бились о берег. Сейчас я схожу в душ, а потом лягу, блаженно подумал Марко; глянул на часы — не верилось, что всего девять. Усталость тоже радовала, позволяя ощутить себя по-настоящему живым.

Квадрат света от дверей гостиницы четко очертил их тени — бледные фонарные и четкие дверные, и еще совсем расплывчатые лунные, три Гильермо с младенцами на руках (это зверь Чебурашка), три Марко-горбуна… Кстати о горбунах: небольшая фигура, сидевшая в тени на лавке в позе почти безнадежного ожидания, распрямилась им навстречу — и Марко даже успел слегка испугаться, пока не узнал. А узнал он не сразу — и Гильермо тоже, судя по тому, как сощурились его темные глаза, как не сразу они вновь распахнулись, отзеркаливая вежливую улыбку.

— Николай?

— Здравствуйте. Не ожидали, — сказал Гильермо по-английски, очевидно, после сегодняшнего дня подзабыв, что это не единственно верный язык для общения с русскими.

Николая, племянника сестры Анны, действительно было трудно узнать. И виною тому не плохое освещение, не прозрачные тени листвы, пробегавшие по его лицу. Его обычное неуверенное выражение на этот раз сменилось на нечто среднее между скорбью и паникой, а круги под глазами были так темны и велики, что почти меняли форму самих глаз.

— Николай?… Что-то случилось?…

Это Марко вспомнил наконец, что он имеет право хоть с кем-то говорить по-русски. Гильермова рука, протянутая для приветственного пожатия, замерла в воздухе.

Племянник Ивановской улыбнулся так, будто его пытали.

— Простите… Здравствуйте. Я так долго тут… Ждал и ждал, простите меня. — И сразу, без предисловий, как камнем бросил: — Срочно нужно к умирающему.

Гильермо немедленно подобрался, превращаясь в священника.

— У нас есть время подняться в номер, взять все необходимое?

— Нет… Не надо. Там все есть. Идемте скорее.

Взгляд Марко метнулся от фотоаппарата, веригами висевшего на шее, к Чебурашке под мышкой его товарища — вот уж неуместней не придумаешь — но ничего же не поделаешь, смерть не знает оправданий. Ноги мгновенно перестали гудеть — вернее, гудят они или нет, стало совершенно неважно.

— Ваша тетя?…

Почему-то он был уверен, что речь об Ивановской: наверное, по крайнему изможденному отчаянию в лице Николая, которое могло быть вызвано только бедой с близким человеком. И спросил-то для проформы, так что не сразу понял ответ, и едва не споткнулся от изумления уже на пути обратно к метро.

— Нет, не тетя Виктория. С ней все в порядке, да… в порядке. Другая… сестра… старушка. Из общины, — добавил он торопливо, словно находя оправдание тому, что не послали за приходским священником. — Очень надо спешить.