За дверью

Посетитель сидел скромно, занимая минимум пространства вокруг себя. Предпочитал он смотреть в пол, либо перед собой. Его красный большой нос и вздутые щеки черновато-грязного цвета мешали в подробностях рассмотреть все лицо. Вдобавок больше половины физиономии занимала неряшливая пыльная борода, а лоб с почти половиной поверхности глаз успешно прикрывала шапка. Мужчина смотрелся очень скромно и непредвзято. На каком-то глубинном подсознательном уровне следователь даже проникся к нему, распознавая в нем себе подобного. Такого же забитого и загнанного в угол человека, как и он сам.

– Будете воду? – Предложил Бельцер и почесал вслед за этим ухо.

– Пожалуй откажусь, спасибо. – Заскромничал мужчина.

Михаил принял привычную для себя позу – свесив ноги крестом. Мужчина побоялся сделать также, однако повторил движения рук Крылова, сложив их на коленях.

– Это следователь по делу похищения вашего племянника. Крылов Михаил Иванович, расскажите ему, как вас зовут и кем вы приходитесь мальчику. Подробно.

Бородач бросил беглый оценивающий взгляд на мужчину чуть больше себя и хриплым, тонким голосом заговорил:

– Герасимов Иван Иванович, Леша мой племянник.

В разговор подключился Михаил, взяв ситуацию в свои руки:

– А вы как вообще за ним следили? – Грубо, но в мягкой форме спросил следователь.

Мужчина слегка поджался. Он создавал впечатление робкого, печального человека с очень несчастной серой жизнью. Казалось, что в общении с людьми он явный аутсайдер и никогда толком не разговаривал хотя бы на равных. Только после продолжительного мычания он, наконец, ответил:

– Леша не со мной жил, он же приютский. Просто я иногда к нему захаживал, старался шоколадку там подарить или еще чего. Редко получалось попасть к нему. Там таких, как я, не любят, не впускают.

– А вы где живете? По базам данных у вас не указана даже квартира. Прописка есть?

– Была когда-то. Дом мой сгорел, и теперь я побираюсь крайние три года. Иногда знакомые пустят переночевать, если уж совсем холодно на улице. Зимами в канализационных люках ночую, там тепло.

Крылов приподнял брови, расслабил руки. Выражение лица изменилось, стало немного жалостливым и скорбным. Сменил он и позу. Теперь Михаил зеркалил посетителя и тем самым поддерживал его. При этом полностью проникнуться к нему у следователя не получалось. Что-то все равно отталкивало. И дело даже не во внешнем виде.

– А вы как узнали о том, что мальчика вашего… Убили? – Несколько сгустил яркую краску Бельцер.

– Я в приют как раз хотел сегодня утром пойти. Прихожу, а они мне говорят, что вот. – Мужчина потупил голову. – Что убили его. Не скажу, что мне прям плохо стало, но такая опустошенность наступила. Казалось, будто весь мир против меня ополчился.

– А как вы до нас добрались? – Перенял эстафету следователь.

– Мне там сказали, что если уж я родственник, то мне нужно придти по такому-то адресу. Вы поймите меня правильно, я очень жалкий и бедный человек, мне ничего не нужно. Я просто хочу помочь, если хоть как-то смогу.

Допрос потенциального свидетеля превращался в жалостливый разговор по душам. Крылов понимал вредность данных бесед. Они скорее вредят расследованию, нежели помогают ему. Сыщик изо всех сил стремился поскорее закончить процесс поимки преступника. Уже после 15 минут разговора его беспокойство выдавало постоянное поглаживание часов на руке, постукивания пальцами по подлокотнику кресла и глубокие вздохи. Мужчина не смотрел напрямую в сторону следователя, однако не мог не заметить его готовность к немедленным действиям и положение, что называется, на низком старте.

Дальше работу следователя выполнял Бельцер.

– А с девочкой, Зиной Погодиной вы были знакомы? Ее похитили из ее же спальни.

Иван Иванович захныкал и всеми силами старался удержать слезы, но дрожь в голосе он удержать не сумел.

– Нет, не знал. Видел только, что моего мальчика отпускают куда-то погулять и не следят за ним.

– А вы сможете дать показания на суде?

– Думаю да, смогу. Только вот кто станет слушать такого ненужного обществу человека, как я.

Психолог достал из внутреннего кармана пиджака ручку с карандашом. Михаил щелкнул пальцами и спросил:

– Контактные данные у вас какие-нибудь есть или хотя бы место, где вас можно будет отыскать?

Оба, и следователь, и психолог понимали ненадежность подобного свидетеля, у которого не то что своего номера телефона не было, но и нормального дома. Привлекать такого к делу просто бессмысленно. Наверняка сидящий перед ними мужчина это прекрасно осознает.

– Нету, а найти меня у вокзала можно. Я там живу. – Мужчина больше не мог себя держать и расплакался.

Александр Германович отвел взгляд в сторону, Михаил Иванович поступил также.

– Все, идите. Мы найдем вас, если потребуется. – Произнес дежурные слова следователь. – Выход найдете?

– Да. – Едва слышимо ответил мужчина.