За его спиной (СИ)

Она была рядом, маленькая, перепуганная кошечка, и он внутри весь кипел, напряженный до предела, и совсем не парило то, что на руках кровь, и его такое комфортное, такое спокойное существование полетело ко всем чертям! Плевать на это почему-то…

А вот на нее, дрожащую, тихую, какую-то заторможенную, не плевать!

До сих пор перед внутренним взором ее глаза, с суженными в точку зрачками, когда силой поднял ее от своих ног, там, в дворницкой. Глянул в лицо Ляли, оценил уровень проступающего там безумия… И как-то собрался весь и сразу.

Мыслей о том, какого вообще черта он сделал, и как теперь быть, не возникало в голове. Только практические шаги, потому что сделанного не вернешь, а значит, что? Правильно. Значит, надо просчитывать дальнейшие шаги.

И самое основное: убраться с места преступления.

Понятно, что ни о каком сокрытии следов и речи не шло. Двое из парней были живы, и вешать на себя тройную мокруху он не планировал. Значит, показания они дадут, и, наверняка, будут эти показания на редкость хреновыми. Никто же из этих долбоклюев не заикнется, какого, собственно, фига они приперлись в дворницкую и принялись пугать беспомощную девочку. Нет, там явно будет что-то интереснее. Например, дворник-маньяк, редкостный мерзавец, затащивший в свое логово троих несчастных мальчиков… Ну, и так далее. С такими показаниями Бродяга до суда сто процентов не доживет. Потому нельзя ему попадаться. Ведь, если попадется, то маленькая кошечка останется совсем одна… А этого допустить ни в коем случае было невозможно.

И потому Бродяга собрался и принялся делать то, что у него получалось всегда очень даже неплохо: выбираться из ситуации с наименьшими потерями.

Машина придурков стояла незапертой, и это было удачно.

Конечно, Бродяга не до такой степени ненормальный, чтоб далеко куда-то на ней скакать, но для первого этапа сойдет.

Вторая и третья тачки нашлись тоже легко, Бродяга вспомнил навыки бандитской юности, брал не навороченные машины, а наш, отечественный автопром, который вскрывался ногтем.

Он даже знал, куда повезет по-прежнему заторможенную, явно находящуюся в ступоре и по этому поводу пугающе спокойную Лялю.

Тут недалеко от города имелась турбаза, уже не работающая, но с охранником — старым дедком-пенсионером, а, самое главное, с работающим проводным телефоном! Дедок этот жил в доме, где до недавнего времени работал дворником Бродяга, и иногда перекидывался с ним с утра парой слов и сигареткой. В доме жил сын дедка, с невесткой и внуками, а сам пенсионер только наезжал, предпочитая одиночество и независимость…

Так что Бродяга очень рассчитывал, что удастся незаметно заехать переночевать, а утром тихонько стукнуть в охранку и попросить позвонить… Кое-кому. В другой город.

Последнее Бродяге делать не особенно хотелось, потому что тяжелый разговор предстоял с друзьями, наверняка, потерявшими его… Но других вариантов не имелось.

Оставаться здесь было нереально, бросать Лялю и уходить самому — еще более нереально… Значит, только прибегать к помощи друзей детства. И надеяться, что ему не особенно серьезно предъявят за пропажу с радаров.

В домике Бродяга быстро оборудовал более-менее жилое пространство, заставил тормозящую Лялю прилечь, а сам сел у окна на пол и попытался выдохнуть.

Луна, выглянувшая из-за туч, светила прямо на лицо спящей девчонки, и Бродяга , вместо того, чтоб продумывать дальнейшие свои действия, разговор с друзьями, а также вероятности того, что Хазар пошлет его к чертям после таких финтов ушами: исчезновения без малейших контактных данных, долгого самостоятельного плавания и затем появления с ворохом проблем за спиной, сидел и тупо пялился на спокойное лицо кошечки.

Луна ей льстила, высвечивая полные, скорбно и обиженно поджатые губки, тени от ресниц на щеках, уютную ямочку подбородка, темное крыло волос на подушке, тонкие пальчики, бессильно свешивающиеся с дивана…

Красивая девочка, надо же, какая красивая… Куколка фарфоровая… Прикасаться страшно… А он, Бродяга, мало того, что прикасался, так еще и целовал… И тискал, забыв о том, что такому зверю, как он, даже смотреть в ее сторону нельзя… И чуть было не… Как она смотрелась в его дворницкой, на его кровати! С рассыпанными по покрывалу волосами, безумием в глазах, с зацелованными, измятыми губами…

Сидеть стало неудобно, и Бродяга поерзал немного, досадуя на себя, дурака, старого дурака, по сравнению с ней, нежной и маленькой… Ему тридцать три в этом году! А ей восемнадцать! При некоторых раскладах она могла бы быть его дочерью! Учитывая, что Бродяга не особенно разборчив был всегда в отношениях, а с девчонками начал гулять… Да даже и не вспомнить, в каком возрасте. Но рано, очень рано…

Они с Казом выделялись всегда, а уж тень Хазара за плечами придавала им, безбашенным придуркам, особенного шика. Девки писались кипятком и запрыгивали с разбегу. В такой ситуации только дурак девственником помрет…

И вот сейчас весь его опыт, все его годы встали за спиной и свидетельствовали явно против даже помыслов неправильных в сторону этой девочки.