За его спиной

Бродяга чувствовал себя огромным кораблем, в глубине которого спряталась шлюпка. Пусть и спасательная, и крайне нужная, но в бурю неспособная самостоятельно выплыть. А он, Бродяга, был на это способен…

И выплывал, чего уж там, не раз.

И сейчас выплывет…

Только детали бы узнать…

Пока что, из неразборчивых рыданий вконец перепуганной Ляли он понял только, что ее понесло в родительский дом после звонка подружки. И что в этом доме она увидела мертвого отца и его убийц… А вот конкретики не уловил… Ничего, сейчас девочка успокоится, и все прояснится…

— Понимаешь, — захлебывалась слезами Ляля, — он… он на меня… смотре-е-ел… А я… А я даже ничего не…

— Ну а что бы ты сделала? — бормотал Бродяга, сжимая ее тонкую талию все крепче и жмурясь невольно от сладкого аромата волос, окутывающего его, казалось, с головой, — правильно поступила, что сидела тихо…

— Нет! А если б я… Может, он бы был жив…

— Скорее всего, нет, девочка, — успокаивающе гудел Бродяга в розовое ушко, — такие вещи не делают с наскока… Тебя бы забрали, а его…

— Но за что? Почему? — никак не успокаивалась, несмотря на все усилия Бродяги, Ляля, а затем, осененная внезапно появившейся мыслью, замолчала, выпрямилась и, посмотрев в его глаза, прошептала дрожащим голосом, — из-за меня? Да? Из-за меня?

— Не думай об этом, — уклонился от ответа Бродяга, потому что ситуации всей не знал, а врать в таких вещах считал неправильным.

— Что мне теперь?.. — она сглотнула слезы, глядя на него так беспомощно, так по-детски, что у Бродяги опять дрогнуло что-то внутри.

Он, словно в трансе, провел пальцами по распухшим от слез губам, прихватил за подбородок, придерживая чуть-чуть, чтоб не отвела взгляд…

И Ляля послушно замерла, полностью отдаваясь его власти. С такой готовностью, что Бродяга, несмотря на то, что даже не собирался рассматривать девочку в таком ракурсе, по крайней мере, осознанно… Внезапно… Рассмотрел.

Она была такой покорной, что легче легкого представлялось, как он спускает ее на пол, ставит на колени, заставляет открыть рот…

Картинка была настолько яркой и настолько неправильной сейчас, в этот момент, что Бродяга лишь с огромным усилием преодолел себя… Верней, преодолел бы, потому что, несмотря на покорность Ляли, он не животное, чтоб пользоваться слабостью и наивностью девочки, не понимающей, что за зверь с нею рядом… Но тут она сглотнула и облизнула губы.

И Бродяга полетел в пропасть…

Глава 18

Я смотрела в внезапно ставшие темными и какими-то жесткими глаза Бродяги, судорожно сглатывая слезы и почему-то переставая даже дрожать.

Хотя, честно говоря, от последнего думала за всю жизнь не избавлюсь.

Прямо с того самого мгновения, когда увидела остекленевшие мертвые глаза отца прямо напротив…

Как я в тот момент умудрилась не заорать, не отшатнуться в сторону, тем самым выдавая себя с головой, до сих пор не понимаю.

Я словно перестала ощущать себя живой, превратилась в неодушевленный предмет. Неодушевленный, но дрожащий. Мелкий тремор начинался от кончиков пальцев, перетекал в ладони и расползался выше мурашками озноба.

Я каким-то образом поняв, что, если дернусь, то меня заметят те, кто сейчас наверху вольно , по-хозяйски ходил по кабинету отца, открывал его сейф, створки шкафов, наливал спиртное из бара, не шевелилась. Позволяла себе дрожать, да, тут уж не проконтролируешь, а вот шевелиться — нет…

Лежала, смотрела в мертвые глаза отца, на струйку крови, выползшую из уголка рта… Слушала, как переговариваются убийцы.

— С бабой что?

— Решил. Смотрите, документы…

Это они, похоже, сейф открыли…

— Н-да… И на дочь тут все… Не обманул. Надо будет подругу проверить… И девку найти. Завещание нашел?

— Нет.

— Может, и нет его. В любом случае, она — единственная наследница…

— Зачем она Марату? Сам же говорил?

— Мало ли, что говорил… Да и не про него я…

— А-а-а-а…

— Ну, а что? Красивая девочка…

— Ну да…

Они еще о чем-то разговаривали, вольготно расположившись в кабинете отца и попивая его виски, о делах, о своих планах на меня… Так легко, словно не лежал рядом с ними убитый человек. У которого были свои планы, свой мир внутри, прошлое, будущее, как он думал… Семья, жена, дочь… Сейчас он для этих тварей был не более, чем бараном, зарезанным, истекающим кровью, подготовленным к освежеванию… И они решали, как именно будут разделывать его шкуру… И кому отдавать его ягнят.

Безумие ситуации настолько меня выморозило, что дальше я уже и не помнила ничего.

Только, когда они ушли, набралась сил выползти из-под дивана, осторожно обойти тело отца, стараясь даже не смотреть в его сторону, и, не заостряя внимание больше ни на чем, побежала вниз, в сауну, искать мачеху. Почему-то мне казалось, что она жива… Заперли ее где-нибудь…

Аля в самом деле была внизу. В сауне. Лежала на полке, голая. Мертвая.

Мне одного взгляда хватило, чтоб понять это.

Подходить не стала, всхлипнула и выбежала прочь.

Если бы в доме еще оставались убийцы, то они бы неминуемо меня схватили.

Но мне повезло: никого не встретила.