За глянцевым фасадом

Все началось в Париже. Тридцать первого мая 1961 года Джон и Жаклин Кеннеди прибывают в столицу Франции с официальным визитом. По приказу президента де Голля, когда они сходят с трапа самолета, их приветствуют салютом в сто один залп. И с этого момента звездой франко-американской встречи на высшем уровне становится Жаклин. Парижане смотрят только на нее. По пути от аэропорта Орли в Париж висят плакаты, прославляющие ее красоту, люди, выстроившиеся у обочины, скандируют: «Джеки, Джеки!» И Жаклин чувствует себя королевой, вернувшейся в свои владения. В Париже прошел самый счастливый период ее жизни. В Париже она (тайком!) заказывает себе платья и зачитывается французской литературой. Парижские улицы, кафе, музеи… Париж, Париж! У Джона Кеннеди возникает ощущение, что он тут едва ли не лишний. «Здравствуйте, я — сопровождающий Джеки!» — шутит он. Действительно, она в центре внимания. Французы, обычно склонные к критике, не смогли устоять перед ее очарованием. Судьба подает ей знак: в 1951 году Париж даровал ей свободу и независимость, а сейчас, десять лет спустя, Париж признал ее своей королевой.

Генерал де Голль — не большой поклонник американского президента, которого сравнивает с учеником парикмахера: «Он прилизывает проблемы, вместо того чтобы распутывать их». Другое дело — Джеки с ее искрящимся взглядом. Она доверительно сообщает де Голлю, что читала его мемуары. Причем по-французски! Генерал приосанивается и снимает очки. Джеки не только с блеском выполнит представительскую функцию, она сыграет роль посредника между двумя президентами, которым будет нелегко договориться друг с другом.

Ее туалеты, ее прически, улыбка, неповторимый стиль настолько пришлись по душе парижанам, что они готовы назвать ее своей соотечественницей. Генерал де Голль, редко делившийся впечатлениями, описывает ее как «очаровательную, восхитительную женщину с необыкновенными глазами и чудесными волосами». Они беседуют, и выясняется, что с ней можно говорить обо всем. О поэзии, об искусстве, об истории. «Ваша жена знает историю Франции лучше, чем большинство француженок, — шепчет он на ухо Джону». «И большинство французов», — не без ехидства замечает Джон.

Позднее де Голль будет говорить о Джеки с Андре Мальро. В книге «Веревка и мыши» Мальро пересказывает свою беседу с генералом, вернувшимся из Вашингтона с похорон Кеннеди.

«— Вы говорили мне о мадам Кеннеди, — напомнил Мальро. — Я вам сказал: «Она выполнила очень непростую задачу: не вмешиваясь в политику, создала мужу репутацию мецената, которую тот не смог бы приобрести без ее помощи: этот ужин с полсотней лауреатов Нобелевской премии…

— И ужин в вашу честь…

— …Все это — ее заслуга».

Но вы добавили: — «Она храбрая женщина и прекрасно воспитана. Что касается ее дальнейшей судьбы, то вы ошибаетесь: это звезда, и в будущем я вижу ее на яхте миллионера-судовладельца».

— Неужели я так сказал? Надо же… Вообще-то я думал, что она скорее выйдет замуж за Сартра. Или за вас!

— А помните плакаты, которые несли демонстранты на Кубе? «Кеннеди — нет, Джеки — да!»?

— Шарль, — вмешалась мадам де Голль, — а если бы мы с тобой поехали на Кубу, там ходили бы с плакатами «Де Голль — нет, Ивонна — да!»?»

Между Джеки и Мальро завязывается долгая, тесная дружба. Она принимает его в Белом доме, дает ужины в его честь. Она очарована выдающимся умом писателя. А он восхищен ее красотой и обаянием. Общаться с ним для нее — удовольствие. Можно высказаться обо всем, а главное, послушать. Он процитирует ей афоризмы генерала, навсегда запечатлевшиеся в его памяти. «Во Франции редко убивали королей… Да, но каждый раз это были короли, которые хотели сплотить французов…», «Самое ужасное несчастье со временем изнашивается», «Во всякой скромности есть изрядная доля трусости». Или фразу, которая могла стать для нее утешением: «Иллюзия счастья — это для кретинов!» Мальро рассказывает ей о своем грандиозном проекте: отчистить фасады всех парижских домов, и о критике, которая обрушилась на него по этому поводу. Он предлагает встретиться во время его следующего визита в Вашингтон, и Джеки обещает: она все бросит, чтобы повидаться с ним, они вдвоем осмотрят городские музеи, и он подробно расскажет ей о каждой картине…

Он сдержит слово. Джеки — тоже. Она отложит все дела, и они с Мальро будут прогуливаться по Национальной галерее. Он произносит фразы вроде следующей: «Художники выдумывают мечту, а женщины становятся ее воплощением» или, глядя на нее: «Нет ничего таинственнее, чем превращение чьей-то биографии в легенду». Джеки слушает его с благоговением. Он помогает ей вновь ощутить скрытую в ней силу, и она благодарна ему.

Именно этого ей больше всего недостает в жизни: встреч с людьми выдающегося ума, встреч, которые обогащали бы и развивали ее. Некоторые американские журналисты обвиняют ее в снобизме, чрезмерном интеллектуализме, претенциозности. Но все гораздо проще: у нее пытливый ум, изголодавшийся по знаниям. Ее самое любимое занятие — учиться.