За год до совершеннолетия...

«Вот жизнь, кажется, и вошла в свою пыльную колею. Только две заботы на весь день: хлеб и школа. Первая начинается с утра. Хозяйский сын Юрка становится еще до рассвета в очередь. Я обычно в это время вожусь с мангалом, готовлю завтрак. Потом сменяю его. А очереди за хлебом огромные. Вот так и стоишь, топчешься иногда по 10‑12 часов. Мимо тебя шумит день. В чужом небе расплескивается горячее самаркандское солнце, пронзая склоны гор и волосатые шапки деревьев. По грязной булыжной мостовой топают на занятия слушатели военных академий (здесь теперь их четыре), курсанты училищ. И, как всегда, лениво катятся арбы, плывут караваны... А очередь движется медленно, гудит...

Единственное, что сейчас утешает, – это наше наступление на фронте. Читаешь сводки и убеждаешься, что Самарканд – это временно».

22.XII.41 г

«Последние дни я стал серьезно задумываться над продолжением геологической практики в окрестностях Самарканда. Просмотрел материал в сборнике «Геология Узбекской ССР», узнал, что в окружающих горных хребтах много любопытного. Здесь интересная стратиграфия, богатая тектоника, много всего для гидрогеологии и геоморфологии, в общем, рай для геолога. Планомерное изучение какого-либо участка едва ли удастся, так как ближайшие горы начинаются в 30‑40 км от Самарканда, и, естественно, ходить каждый день туда невозможно. Другое дело – предпринять ряд экскурсий с ознакомительной целью. Их можно осуществить в виде походов. В каникулы (летние, весенние, а может быть, и в зимние) надо будет сходить в Ургут – ближайшее место в горах – или по долине Зеравшана дойти до Пенджикента; можно организовать более серьезный поход по маршруту Самарканд – Пенджикент – Кштут – Гиссарский хребет – Сталинабад, это уже километров под триста. Короче, надо познакомиться со строением Зеравшанского, Гиссарского, Туркестанского хребтов, посмотреть ущелья, ледники, перевалы, может быть, взобраться на их вершины (2000‑4000 м). Летом надо попытаться попасть в геологическую партию».

Владимир Иллеш:

– С Пончиком нас связывала не только жизнь в одном доме, но и занятия геологией.

Мы изучили массу книг по геологии, организовывали сами экспедиции в летнее время, собирали коллекции ископаемых окаменелостей, минералов, старательно корпели над геологическими описаниями. Мне самому сейчас трудно поверить, что в 12‑13 лет можно так серьезно увлечься каким-нибудь делом.

У меня сохранилось несколько рукописей наших совместных и написанных каждым в отдельности [73] заметок. Почти все они где-то были опубликованы: или в журнале «Пионер», или в специальных геологических изданиях.

Так, в октябре 1939 года мы с Пончиком на основе полевых работ, проделанных в июле – августе, написали очерк «Описание геологического строения района хребта Кучук-Янышар и прилегающего к нему берега Коктебельской бухты и мыса Топрах-Кая». Этот очерк был опубликован в коллективном труде ученых Московского геологоразведочного института.

26.II.42 г.

«Сегодня мне семнадцать лет. Последний день рождения до армии. Семнадцать. Это, пожалуй, треть жизни при оптимистическом взгляде вперед. И только год остался до совершеннолетия!»

30. III.42 г.

«Прошла мобилизация в военные школы командиров. Большинство ребят 1924 года взяли в школу связистов. А через несколько дней призвали 1925 год. Местных ребят взяли в команды автоматчиков, пулеметчиков, снайперов и истребителей танков. А меня записали в «пятую команду» – авиадесантников. Занятия без отрыва от школы. Наша группа пока не будет заниматься, так как заняты аэродромы; когда они освободятся, нам пришлют повестки».

3.IV.42 г.

«Ура! Ура! Ура!.. Пришло письмо от Эвальда из Ашхабада. Он там вместе с институтом. Он выехал 1 ноября, то есть всего лишь на 6 дней позже меня. Пережил, как и я, голод и холод. Сейчас подтягивает живот и учится. Летом думает попасть в Москву. Но главное, он прислал Вовкин адрес: «Действующая армия, полевая почта 1536, штаб, разведотдел, техник-интендант В. Иллеш». Бродяга уже на фронте! Теперь надо написать им письма. Эх, как хорошо сегодня на душе. Вот радость!.. Ура-а! Все мои товарищи «в сборе».

Эвальд Ильенков: