За годом год

Бледный от усталости, в мешковатом костюме, Василий Петрович выглядел буднично, неинтересно. Только прищур глаз, высокий, открытый лоб и волнистые, зачесанные назад волосы придавали его лицу какую-то стремительность. Нет, Вале хотелось, чтобы он был иным. Каким? Более ярким, необычным. Но… чтобы ярким и необычным был именно он — Василий Петрович…

Она сидела, обхватив колени руками, склонив голову. В такой позе выглядела маленькой. На коленях, спущенные с плеч, лежали косы, Их хотелось погладить, взять на ладонь.

Василия Петровича обдало одиночеством, и он лёг на спину.

Над ним синело небо. Высоко крылатым комочком трепетал жаворонок. Его песня звенела, лилась с высоты. Вокруг мирно стрекотали кузнечики. Пахло чебрецом, сырой землей, корнями. И от всего этого Василию Петровичу стало еще более одиноко.

Неподалеку из борка вышла девушка в цветастом платье. Приложив рупором ко рту руки, громко позвала: "Во-ло-о-дя!"" — и так стояла, пока от дальней гривки борка не вернулся ее оклик: "ло-о-дя!"

Валя встрепенулась.

— Какое у вас самое заветное желание, Василий Петрович? — спросила она.

— Мое заветное?

— Ага.

— У архитекторов, как говорят, одно только есть, — стараясь отделаться от щемящего чувства, ответил он шуткой. — Построить себе памятник, но не лечь под ним. Хоть это очень сложно, Валя…

4

Вера не чувствовала вины перед мужем. "Пусть он и так благодарит", — говорила она Понтусу, хотя, за что и почему Василий Петрович должен быть ей благодарен, не объясняла.

Для себя она выдумала — а может, и была в этом доля правды — оригинальное оправдание и с течением времени поверила в него. Что поделаешь, ежели Василий Петрович чудак-идеалист. Ему не хватает ни практичности, ни желания заботиться о семье. Он витает в облаках и способен на глупости, особенно если дело касается службы. Поэтому ей самой приходится принимать меры. Все, что она делает, делает не только ради себя. Ее забота — сын и, если хотите, сам Василий Петрович. И это она, наверное, имела в виду, говоря, чтобы муж благодарил ее.

Но дело все-таки обстояло несколько проще. Вера говорила: "Пусть он и так благодарит". И в этом "и так", очевидно, была более достоверная причина ее сближения с Понтусом. В душе Вера считала, что муж не дает ей всего, на что она имеет право. Она хотела жить. Как? Лучше, полнее, чувствуя, что ты живешь. Ее тогдашний отъезд в Москву был не только бегством из Минска. К тому же шли годы, и это тревожило Веру, Она все пристальнее рассматривала себя в зеркало, словно не веря, проводила ладонью по лбу, по щекам, разглаживала кожу под глазами. И успокаивалась, лишь, когда глядела на свое тело, — оно оставалось молодым, годы его щадили. Война подсознательно обострила жажду жизни. Смертями напомнила: "Ты тоже смертная, и не так уж много нужно, чтобы вот ты была — и тебя не стало. В жизни все проще, чем об этом говорят!"

Скорей всего, Понтус был первый. Каждый приезд его в Москву приносил Вере какую-то радость, — ресторан, театр, необыкновенно проведенный вечер. Понтус выглядел солидно, с ним нигде не стыдно было показаться. Он умел, когда надо, молчать и на многое не претендовал. К тому же от него в какой-то мере зависела судьба мужа, а значит, и ее с сыном. Понтус же вообще мало задумывался при таких обстоятельствах. Попадалась возможность — и он ее использовал. Победа льстила самолюбию, возвышала в собственных глазах, да и сама жизнь становилась приподнятой.

К тому же люди, которые зависели бы от него, были для Понтуса не лишними. За годы руководящей работы он приобрел определенные знания, ориентировался в обстановке, научился комбинировать, мог подать идею, умел подметить отрицательное, с помпой раскритиковать неугодный проект. Но он понимал — стоит ему потерять должность, как авторитет его рухнет и все собственные работы будут проваливаться в первой же инстанции. С другой стороны, чтобы удержаться в должности, необходимо было во чтобы то ни стало укреплять мнение, что он человек творческий. С этой целью Понтус даже отказался от половины ставки, которую имел право получать за проектную работу в Белгоспроекте, но зато работал дома, был свободен от обязательных заданий и имел под руками Барушку, которому добился оплаты за сверхурочный труд.

Веру, как и многих, вводили в заблуждение выдержка, опытность Понтуса, и она верила в него. Вопреки своему намерению порвать с ним, приехав в Минск, она не переставала встречаться с Понтусом. Встречи были короткие, оскорбительные, но отказаться от них мешала не только личная слабость, но и авторитет Понтуса. Он лишал Веру воли; зная его хватку, она даже стала его побаиваться. Да и трудно остановиться камню, если он покатился с горы.