За годом год

— Леша, Леша! — принялась тормошить Зося мужа, который, одурев ото сна, никак не мог понять, чего от него хотят. — Да проснись же! Тетка Антя, вставайте и вы!

Алексей отвернулся, но затем все же сел.

За стеной зашлепала босыми ногами тетка Антя, закряхтел, вставая, Сымон.

— Чего тебе? — потягиваясь, промычал Алексей.

— Война, Леша, кончилась!

Больше Зося не могла произнести ни слова. Обессиленная, присела на край кровати и, жалко улыбаясь, заплакала.

Алексей вскочил, нашарил на стуле одежду и стал молча одеваться, с трудом попадая в рукава гимнастерки.

В комнату вошла Антя, за нею с коптилкой в руках — Сымон. Зося бросилась к тетке, повисла у нее на шее. Прикрывая огонек коптилки ладонью, Сымон отступил в сторону.

— Что у вас тут? — оглядел он всех растерянно.

— Война кончилась, дяденька. Тосиничиха только что передала, — откликнулась Зося, целуя Антю и все еще плача.

— Победа, значит? — Рука у старика дрогнула. Слабый язычок огня колыхнулся, замигал и погас.

В окно опять застучали.

— Знаем уже, знаем! Спасибо!.. — поблагодарила Зося.

Вдруг на дворе глухо грохнуло. Тоненько простонали стекла. Потом сразу же, будто совсем недалеко за окном, голубой луч полоснул небо. Светлый, ясный посредине и лиловый по краям, он затрепетал и стал подниматься. Это послужило как бы сигналом. Совсем недалеко наперегонки затрещали выстрелы: сухие, с присвистом — винтовочные, басовитые и короткие — из пистолетов.

— Правильно! — крикнул Алексей. — Эх, а мне не из чего!

Они выбежали на улицу и столпились у ворот.

За городом ухнула пушка — раз, второй, третий. Вспыхнули новые прожекторы и, перекрещиваясь, заскользили по небу, гася вокруг себя звезды. Следом за ними сыпанули синие, зеленые, красные, желтые звездочки — стреляли грассирующими из пулеметов.

— Я в школу сбегаю, — сказала Зося и, не обращая внимания на возражения, побежала по необычно освещенной улице, как раз туда, откуда слышалась самая сильная стрельба.

… Она вернулась, когда Алексей опять ложился в постель. Присев возле него, игнорируя, что он сердится, торопливо начала рассказывать о том, что узнала.

— Акт о безоговорочной капитуляции в три часа дня подписывали, а мы до сих пор ничего не знали. Вот как бывает!.. А в школе, если б ты видел? Все собрались — и учителя, и ученики… Целуются!.. Лочмелю, видно, жена вспомнилась — плакал. Не случись того, она ведь тоже у нас работала бы… А завтра, Леша, на демонстрацию надо идти. Понимаешь?..

Она начала успокаиваться, только когда услышала за стеною разговор Анти с Сымоном и догадалась — тут тоже все проведали.

— Так оно и должно быть — безоговорочно, — рассуждал Сымон, которому, было видно, нравилось последнее слово. — Сложи оружие, стань руки по шрам, склони голову и жди, что прикажут. Безоговорочно жди!

— С ними нельзя иначе, — кудахтала Антя. — Сколько человеческой крови пролили!

— Теперь усмирят их. Для того и без-о-го-во-роч-но, чтобы усмирить.

— Отходчивые наши-то, — вздохнула Антя.

Зося погладила Алексея по голове и положила руку на его лоб. Этой минуты она ждала давно.

— Ты веришь? — наклонилась она над мужем.

— А как же…

— Это же конец, Леша. Не будет разговоров — ранили, убили, взорвали, уничтожили… Перестанут похоронные идти. К детям отцы вернутся.

— А самая большая радость солдатам, — сказал Алексей, думая о своем. — Тяжело, верно, последнему было на смерть идти.

Зося поцеловала мужа, пригорюнилась, но сразу же ее лицо снова засветилось.

— Для сирот просто дворцы надо строить. Присматривать, ласкать…

Она почувствовала необыкновенную нежность к Алексею, к тетке Анте, Сымону, деловито, мирно беседовавшим за стеною, к тем, кто, не в силах успокоиться, все еще стрелял там, в ночи, и чьи голоса и смех слышались на улице.

— Я люблю тебя, Леша, крепко люблю, — не нашла она других слов, чтобы выразить то, что нарастало в ней.

— И правильно делаешь, — сонно похвалил ее Алексей. — Мы с тобою теперь заживем, Зось. Завтра впервой все ордена и медали надену. Посмотришь!..

Зосе вспомнилось, каким Алексей вернулся из больницы — кротким, послушным. Зимчук устроил его на работу в трест разборки и восстановления строительных материалов, и там ему поручили подобрать бригаду каменшиков. Алексей принялся за дело с расчетом. И вскоре, перетянув к себе Прибыткова, знаменитого каменщика и штукатура Сурмача, возглавил бригаду первоклассных мастеров. "Ни одного неумеки! — хвалился он Зосе. — Зарабатывать будем — во!.." И на самом деле, в первую же получку принес кругленькую сумму, талон на отрез драпа и долго советовался, сколько из заработанных денег можно выделить на дом.

Держа руку на его лбу, Зося притихла и отдалась думам. Она не услышала, как смолкли за стеною старики, не обиделась, уловив ровное дыхание уснувшего мужа. На сердце было легко, спокойно. И Зося просидела так, не двигаясь, почти до самого восхода солнца. Беспокоясь о погоде, она тихонько вышла на двор, постояла немного на крыльце, довольная вернулась в комнату, подошла к зеркалу и внимательно оглядела себя.