За горизонт

Что значит зачем? Товарищи — освобожденные рабы, вы свои Ай–Ди восстанавливать собираетесь? Или статус бомжей для вас уже привычен? У вас, что в банке Ордена денег нет? То–то. Считайте, что я готовлю законодательную базу этого процесса.

Со скрипом, ручек и карандашей хватило едва на треть «писателей», но процесс пошел.

— Грета, солнышко, морды лица «писателей» отщёлкай. Подколем к «сочинениям». Кассета кончается? Беда–беда. Тогда укладывай «писателей» крестом на землю, головами в центр креста и фотографируй по четыре человека за раз. Потом фотографию на четыре части порежем.

По секрету (только вы, уважаемые читатели, никому не говорите) признаюсь — я цинично вру о восстановлении Ай–Ди.

Если свидетельские показания бывших рабов помогут им в деле восстановления Ай–Ди — прекрасно.

Не помогут — их трудности.

Моя задача иметь на руках максимальную доказательную базу того, что трупы на фото принадлежат именно неисправимым нарушителям закона, за которых Орден платит премии.

Онли бизнес и ничего личного.

Второй важный вопрос, который я задал представителям освобожденной от оков рабства общественности. Остаются они здесь или пытаются добраться до мест более обетованных?

— Что, все уедут? — я в шоке, честно.

Кроме отставного морпеха, высокой женщины с ребёнком, пожилого мужчины и его жены — той, которая молилась, когда кончали негров, все решили ехать.

Вот молодцы!

Н–да.

Ненавязчиво интересуюсь у «молодцов».

Где?

Как?

И главное, на какие средства они собираются пережить сезон дождей?

«Молодцы» задумались. Крепко задумались. Думать — вообще полезно.

— Сэр, вы оставите нам стволы? — раздобыв где–то бритву, морпех уже привел внешний вид в относительный порядок. Чувствуется в человеке стержень.

Я молчу, выразительно молчу, ожидая продолжения.

— Сэр, я бы хотел получить назад свой М14.

— Кэп, ждешь неприятностей?

— Более того, я на них очень рассчитываю. Надеюсь поквитаться за мою старушку.

Стало быть, его «старушка» не пережила прелестей рабства.

— Вряд ли ушедшая часть банды появится.

Морпех согласно кивает, но говорит совсем друго: — И всё–таки я обожду их тут.

— Винтовки и все гладкоствольное ваше.

— Спасибо, сэр, — морпех тут же начинает суетиться вокруг оружия и пересчитывать оставшиеся патроны.

Морпех еще не успел облапать вожделенную М14, а на его месте уже стоят пожилой мужик с женой. И через Грету — переводчицу интересуются, что же им — бедолагам все–таки делать?

— Я вам что, Мать Тереза? У вас работы на три пятилетки вперед. Через день–два, максимум три такой дождина вольет, что у гражданина Ноя никаких шансов. Если не хотите отращивать жабры, переставляйте палатки выше по склону и обкапывайте все ценное и не очень водоотводными каналами. Проведите ревизию продовольствия и имущества, — на звук политинформации подтянулся увешанный винтовками морпех. Инициативный товарищ, а инициатива наказуема. — Оборудуйте на скальном гребне наблюдательные и огневые точки, перегородите нормально проход, лучше всего каменным валом. А то там какие–то горе–рогатки стояли, я их «Татрой» посшибал. И вообще, данной мне властью назначаю тут главным капитана Бейкера.

Не ожидавший такого подвоха, морпех ошалело вытаращился на меня, но строевую стойку принял чисто на рефлексах.

— Действуйте, капитан!

Мужик замялся, но «подчинённые» так выразительно уставились на новоиспечённое начальство, что морпех таки из себя выдавил набившее оскомину: — Есть, сэр!

Вот и чудно. Единоначалие то, что доктор прописал, для борющегося за выживание коллектива. Кроме отставного капитана годных кандидатов на роль лидера я не увидел.

А мне здесь больше делать нечего.

Однако просто взять и уехать не получилось. По вполне тривиальной причине из оставшихся в поселке машин на ходу был только старенький, но еще весьма крепкий полноприводный пикап — «Форд».

Забирать у поселка единственную рабочую машину, откровенно плохая мысль. Да и не отдаст его капитан. Со мной он бы спорить, скорее всего, не стал, а вот своим бывшим коллегам по рабскому ярму точно не отдаст.

Желающих покинуть ставший родным за полгода ударного труда на свежем воздухе поселок, после трезвого раздумья осталось всего пятеро.

Семья из трех человек — муж, жена, дочь лет двенадцати–тринадцати. С их слов выходило, что у них есть семья где–то на территории американских анклавов. И как мне казалось, эта самая «семья» не столько родственного, сколько криминального плана.

Молодой, раздавленный морально мужчина, сильно прихрамывающий на травмированную правую ногу. Похоже, он просто стремился оказаться максимально далеко от этого ужасного места. И никаких планов дальше, чем на день, не строил. Наркоманам вообще не свойственно строить далеко идущие планы.

Последней была та самая, изнасилованная негритятами, молодая женщина. С ней все просто — деньги у нее были. Как были они и у ее покойного мужа.

И деньги, как я понял, немалые.

А сейчас ей нужно было срочно попасть в госпиталь Порто–Франко. Слишком долго у нее не было месячных, а вынашивать ублюдка от негров в ее планы не входило.