За горизонтом светлеет счастье

Аластер вежливо улыбнулся, а я чувствовала какое-то несвойственное мне раздражение. Эта Алия хорошо выглядела, хорошо держалась, обворожительно улыбалась. Она пришла из этого мира, театров и ресторанов, мира, в который я попала случайно и на время. Быть может, этот мир и мог быть когда-то моим, но ведь не сложилось.

- Сколько лет прошло... - сокрушалась женщина. - Давай пообедаем на неделе? Скажем, в «Грин-Парк», там очень хорошая кухня и чудесный вид. Расскажешь мне обо всем, хорошо? Кстати, а сколько уже лет Никки? Она совсем взрослая, а ведь я помню ее...

- Ей двадцать, - ответила «Никки», - и она пошла есть. Ребрышки принесли.

Не знаю, смотрели ли они мне вслед. Нет, по-моему, это уже перебор? Узнать о смерти давней подруги и тут же клеиться к ее бывшему мужу. Да еще и так бездарно. Лично Никки в этом участвовать не желает и с удовольствием поест.

Аластер вернулся за столик минут через пять. Интересно, о чем они там болтали? Договоривались об обеде, должно быть. Бр-р-р, она же стерва, по ней видно. Я ее почти не помню, и, значит, не так уж они с мамой и дружили.

- И что это было? - поинтересовался Аластер, усаживаясь на соседний пуф.

Не на диван напротив, а именно рядом со мной.

- Я голодна, - холодно ответила и действительно сосредоточила внимание на вкуснейшем ребрышке.

Аластер так долго молчал, что я и впрямь начала получать наслаждение от еды. Официант наполнил бокал, вино оказалось вкусное и совсем не крепкое.

- Не стоило рычать на нее, она обычная домохозяйка, которой хочется везде быть звездой. Она не хотела тебя обижать.

- Мне она просто не понравилась. Она тебя пригласила на обед, а не меня, какая разница, рявкнула я на нее, или нет? И я не люблю, когда коверкают мое имя. Понимаю, Деминика слишком сложно, но вы все и так сократили его до Дем. Скоро останется первая буква, наверное.

- Я понял, - протянул Аластер, - ты ревнуешь.

- Что? - фыркнула я. - Чушь.

- Ну а как еще объяснить твое недовольное лицо? Ты ревнуешь, потому что эта Алия не восприняла тебя всерьез, и начала со мной заигрывать.

В его голосе звучала нотка удовольствия. Ага, ревность - самый простой способ объяснить все на свете. Я вздохнула и отложила вилку. Ребрышки были хороши, но слишком много я сожрать не в состоянии.

- О нас все будут говорить, - произнесла я. - Не только эта Алия, вообще... все. Пойдут слухи.

- Тебя это пугает?

Пожала плечами, вертя в руках бокал.

- А тебя нет? Начнут говорить не только здесь, но и в академии.

- Начнут. Или нет. Сейчас говорят, Дем, чего только не говорят. И о Ноэле, и о тебе, и даже обо мне. Это в человеческой природе - сплетничать. Вопрос в том, насколько близко ты принимаешь эти сплетни.

- Хорошо. - Я махом допила содержимое бокала.

Аластер тоже закончил с ужином.

- Хорошо, если бы ты знал, что здесь Алия - женщина, которая знает тебя как мужа (возможно, бывшего) мамы и моего отца. Ты бы повторил то, что собирался сделать на танцполе?

- Нет, - последовал ответ мгновенно, я даже не успела ничего сообразить.

Открыла было рот, чтобы подвести итог этого замечательного разговора, но Аластер не дал.

- Дем, меньше всего я хочу, чтобы тебя еще раз таскали в полицию. А сердобольные подружки Демьяны могут. С точки зрения закона я имею право делать все, что хочу, ты - тоже. Но скажи мне, зачем создавать себе проблемы? У нас не так много общих знакомых, шанс, что мы их увидим невелик. Ладно, хватит задавать вопросы, пойдем в зал, найдем места. И выбрось Алию из головы, я пришел в театр не с ней.

У меня, конечно, мелькнула мысль раскапризничаться и потребовать уехать домой, но перспектива посмотреть первый в своей жизни спектакль манила, и я послушно встала из-за стола. В конце концов, я ведь не набиваюсь ему в любовницы или подружки, так и впрямь, какая разница, пойдет он с ней на обед, или нет?

Впрочем, какая-то разница все же была, я ее физически чувствовала, она жгла изнутри. Ну, или ребрышки оказались слишком острыми.

На входе в зрительный зал нам протянули программку. Красивая пластиковая брошюрка в темно-синих тонах содержала в себе информацию о спектакле и актерах. Я не обратила на нее внимания, рассматривала огромный зал с рядами бордовых мягких кресел, огромной люстрой под высоким потолком, позолоченной, с лампочками в виде свечей. От всего вокруг веяло великолепием, но совсем не вычурным, а очень уютным, вдохновляющим.

- М-м-м, Дем, может, ну его, этот театр, а? - вдруг спросил Аластер.

Я уже нашла наш ряд и, нахмурившись, остановилась.

- Что?

- Заедем по дороге в какую-нибудь закусочную, выберешь все, что понравится, потом купим фруктов, шампанского и посидим дома? Серьезно, Дем, зачем...

- Ты болен?! - обалдела я. - Мы только что поужинали, а я ни разу не была в театре. Что случилось?

Аластер как-то странно на меня посмотрел, и повел к нашим местам. Когда мы уселись (а вид на сцену был просто замечательный), он спросил:

- Ты Островского читала?

- Ну, читала, в школе. «Бесприданница», «Волки и Овцы», «Гроза». А что?

- А «Дикарку» не читала?

- Нет.