За горным туманом

Эдриен задохнулась, когда прямо в этот момент крохотное белое пятнышко заискрилось и рассыпалось, прочертив спускающийся вниз виток через всё небо.

— О, Боже, Гримм, смотри! Падающая звезда! — Она зажмурила глаза и яростно загадала желание.

— Что ты только что загадала? — зарычал он на неё, застыв от напряжения.

Когда она снова открыла глаза, то дерзко ответила:

— Я не могу сказать. Это против правил.

— Что ты только что загадала? — прорычал он.

— О, мы такие суеверные? — поддразнила она с улыбкой.

Он сердито смотрел на неё, пока она двигалась обратно к замку. Бросив взгляд через плечо, она послала ему озорную улыбку.

— Соберись с духом, Гримм. Я скажу тебе только — я загадала моё желание на тебя.

— Разве ты не знаешь, как опасно разбрасываться пустыми желаниями, девушка! — прогремел он.

— О, это совсем не было пустым, — весело прокричала она, перед тем как захлопнуть дверь. На крыше Далкита Гримм рухнул на колени и пристально посмотрел на небо, отчаянно ища ещё одну звезду, чтобы загадать желание… на всякий случай.

* * *

Платье Эдриен мягко шелестело, когда она летела по коридору. Лидия сказала, где она могла найти Хока и, за чашкой ароматного мятного чая, рассказала ей о тех немногих вещах, о которых не упомянул её муж. Тот факт, что он уничтожил её обожаемую детскую, ту, которою она, лёжа без сна, воссоздавала в своём воображении, будучи выброшенной на берег двадцатого столетия. Вот куда он умчался с взволнованным видом после упоминания «жалких оставшихся пару месяцев». Она зашла в детскую так тихо, что Хок не услышал, как она приблизилась.

Она легко и нежно провела пальцами по изящно вырезанной куколке и остановилась.

Он стоял на коленях рядом с колыбелью, втирая масло в дерево мягкой тканью. Он был одет лишь в синеву и серебро своего килта, его тёмные волосы спадали шелковистой волной. Детская освещалась десятком масляных абажуров, бросающих тени на его мощный торс, мерцающий бронзой. Его глаза сузились в сосредоточенности, мускулы бугрились и перекатывались, пока он втирал масло.

Эдриен прислонилась к косяку и молча смотрела на него, оглядывая скудное количество находящейся в комнате мебели. Многие из игрушек были восстановлены, но все колыбельки и кроватки были потеряны. Какая же жестокая ярость бушевала в нём тогда!

— Полагаю, что должна чувствовать себя польщённой, — тихо сказала она.

Его голова виновато дернулась.

Эдриен шагнула в комнату, осознавая, что её груди, налившиеся с беременностью, покачивались под платьем, и то, что Хок кажется был околдован зрелостью её ставших более пышными изгибов. Они уже занимались любовью в послеполуденные часы, отчаянно, поспешно, неистово и яростно, едва добравшись из сада в уединение их спальни. Лидия терпеливо ждала целый час, прежде чем постучать в дверь и потребовать увидеть свою невестку.

Когда Эдриен была снова поймана в ловушку двадцатого века, в ужасе оттого, что она больше никогда снова не познает близости со своим мужем, воспоминания об их невероятной страсти каскадом обрушивались на её разум, наполненные горьковато-сладкой яростью возрастающего осознания всех тех чувственных вещей, которые она так страстно желала делать с Хоком, но в которых отказывала и себе и ему. Эти долгие, мучительные месяцы желания наряду с требовательными гормонами беременности сейчас усилили её дерзость. Она изголодалась по медленной, восхитительной любви, которую, как она боялась, могла больше никогда не испытать снова.

— Хок?

Он посмотрел на неё снизу вверх, всё ещё стоя на коленях, но готовый вскочить, если она сдвинется хотя бы на дюйм.

Эдриен двинулась — медленно и эротично. Она наклонилась, чтобы поднять игрушечного солдатика, нагибаясь так, что её груди готовы были вывалиться из-за лифа. Она прикусила зубами нижнюю губу и послала Хоку пылающий огнём взгляд из-под опущенных ресниц. В мгновение ока он был на ногах.

— Остановись! — Эдриен подняла руку, чтобы удержать его.

Хок застыл в полушаге.

— Чего ты желаешь от меня, Эдриен? — прошептал он хрипло.

— Ты мне нужен, — задыхаясь, сказала она. Он рванул к ней, но она снова подняла руку. — Нет, позволь мне посмотреть на тебя, — сказала она, медленно обходя вокруг него. Она улыбнулась, когда его глаза расширились. — Когда я вернулась в своё время, одной из вещей, которую я действительно хотела выяснить, был вопрос о шотландских мужчинах и их килтах…

— И что это был за вопрос?

— Однажды я видела, как ты садился на своего коня…

— Знаю об этом, — самодовольно сказал он. — Ты стояла у окна возле детской.

— Ох! Так ты сделал это намеренно!

Хок засмеялся, его глаза искрились озорством, и это подлило огня в её смелые намерения. Если он может дразнить её — отлично, в эту игру могут играть и двое. Она видела, как мастерски он играл, управляя своими желаниями.