За городом. Вокруг красной лампы (сборник)

– Я ее усмирю, – отвечал чей-то мужской голос, и в комнату вошел быстрыми шагами молодой человек. Он держал в руках коричневую попону, которую он набросил на корзину и затем крепко завязал ее бечевкой для того, чтобы змея не могла оттуда выползти, между тем как его тетка подбежала к дивану, чтобы успокоить посетительниц.

– Ведь это только горная змея, – пояснила она.

«О, Берта!», «О, Моника!» – говорили, с трудом переводя дух, бедные, до смерти напуганные дамы.

– Она сидит на яйцах. Вот почему мы и топим камин. Для Элизы лучше, когда ей тепло. Она – премилое, кроткое создание, но, вероятно, она подумала, что вы замышляете отнять у нее яйца. Я полагаю, что вы к ним не притронулись.

– О, уйдем отсюда, Берта! – воскликнула Моника, протянув вперед свою руку в черной перчатке и выражая этим отвращение.

– Нет, вы не уйдете отсюда, но перейдете в следующую комнату, – сказала миссис Уэстмакот с таким видом, что ее слово – закон. – Пожалуйте вот сюда! Здесь не так жарко. – Она пошла вперед и привела их в прекрасно обставленную библиотеку, где у трех стен стояли большие шкафы с книгами, а к четвертой стене был приставлен желтый стол, покрытый различными бумагами и научными инструментами. – Садитесь: вы вот здесь, а вы – тут. Вот так. Ну, теперь скажите же мне, которая из вас мисс Вильямс и которая мисс Берта Вильямс?

– Я – мисс Вильямс, – сказала Моника, которая все еще дрожала от страха и боязливо оглядывалась по сторонам в ожидании увидеть еще что-нибудь ужасное.

– Кажется, вы живете через дорогу в этом хорошеньком маленьком коттедже? Это очень любезно с вашей стороны, что вы так скоро пришли к нам после того, как мы переехали. Я не думаю, чтобы мы с вами поладили, но все-таки с вашей стороны было доброе намерение. – Она положила ногу на ногу и прислонилась спиной к мраморному камину.

– Мы думали, что можем в чем-нибудь помочь вам, – робко сказала Берта. – Если мы можем сделать что-нибудь, чтобы вы чувствовали себя как дома…

– О, благодарю вас! Я так много путешествовала в своей жизни, что чувствую себя везде как дома. Я только недавно вернулась с Маркизских островов, где прожила несколько месяцев, – это было очень приятное путешествие. Это оттуда я и привезла Элизу. В некоторых отношениях Маркизские острова стоят впереди всех стран в мире.

– Господи боже мой! – воскликнула мисс Вильямс. – В каком же, например, отношении?

– В отношении пола. Там жители самостоятельно разрешили великую задачу, а их обособленное географическое положение дало им возможность прийти к такому заключению самим, без посторонней помощи. Там положение женщины таково, каким оно должно быть по-настоящему и везде: женщина имеет совершенно одинаковые права с мужчиной. Войди сюда, Чарльз, и садись. Что Элиза, смирна?

– Смирна, тетя.

– Вот это наши соседки – мисс Вильямс. Может быть, они пожелают выпить портера. Ты приказал бы подать две бутылки, Чарльз.

– Нет, нет, благодарим вас! Мы не пьем портера! – с жаром воскликнули обе гостьи.

– Не пьете? Я жалею, что у меня нет чаю, а потому я и не могу угостить им вас. Я думаю, что подчиненное положение женщины зависит, главным образом, от того, что она предоставляет мужчине подкрепляющие силы напитки и закаляющие тело упражнения.

Она подняла с пола стоявшие у камина пятнадцатифунтовые гимнастические гири и начала без всякого усилия размахивать ими над головой.

– Вы видите, что можно сделать, когда пьешь портер, – сказала она.

– Но разве вы не думаете, – робко заметила старшая мисс Вильямс, – разве вы не думаете, миссис Уэстмакот, что у женщины есть свое назначение?

Хозяйка дома с грохотом бросила на пол свои гимнастические гири.

– Старая песня! – воскликнула она. – Старая чепуха! В чем состоит назначение женщины, о котором вы говорите? Сюда относится все, что смиряет ее, унижает, убивает ее душу, что заслуживает презрения и так плохо оплачивается, что никто, кроме женщины, не возьмется за это. Все это и есть назначение женщины! А кто так ограничил ее права? Кто втиснул ее в такую тесную сферу действия? Провидение? Природа? Нет, это ее самый главный враг. Это – мужчина.

– О, что это вы говорите, тетя! – сказал, растягивая слова, ее племянник.