За грань. Инструкция по работе с вампирами (СИ)

— Ты все испортила, — на лице вампира, который выбил кинжал не было ни обиды, ни злости, лишь спокойствие.

— Не думаю, Элрой, — пришлось опереться о стену рукой, чтобы не упасть. Внутренности жгло огнем, мышцы ныли, а голова так сильно кружилась, что Элроя было сразу три. — Ты сам во всем виноват.

Демоны выпили меня почти до дна. Кажется, осталось мне совсем немного.

— Мир был бы лучше, если бы Всеотец забрал тебя и твою сестру. Две ничтожные смертные жизни, ради блага миллиарда.

Меня начало трясти от смеха. Полубезумного и злого. Он был так глуп и слеп в своей вере, потратил так много ресурсов и десятилетий буквально ни на что. И это знание заставляло меня содрогаться, хвататься за живот и истошно ржать.

— Все кончено, никто не придет в этот мир. Сдайся совету, — я утирала слезы безумного смеха. — Ничего нет. Всеотцу на всех вас насрать. Его нет, смирись, придурок.

Инстинкты самосохранения исчезли, потому что вымотана я была так, что любой отдых был бы сейчас для меня спасением. Даже смерть.

Вот же дура. В тот момент я ошибалась, как никогда. Смерть не станет излечением, не даст спокойствия. Смерть — ничто.

Лицо Элроя исказила горькая ухмылка. Казалось, он готов расплакаться кровавыми слезами, но вместо слов, вместо всяких угроз, он просто бросился вперед. Размытый силуэт и только. Затем последовал удар в живот. Сначала я подумала, что он врезал мне кулаком, но, когда медноволосый прекрасный вампир, с ликом разлагающегося после встречи с тьмой Стрэнда ангела вновь нанес удар, я ощутила жгучую боль, выворачивающую кишки. Это был клинок. Тот самый, каким вершили кровавую жатву демоны.

Раз. Два. Три. Четыре.

Не знаю сколько он бил. Я могла лишь смотреть в его налитые кровью глаза. Пустое лицо и такие живые глаза. Не к месту думалось, что они безумно притягательны и захоти он создать свой культ, то множество женщин и мужчин потянулись бы за ним. Скорее всего так и произошло здесь, в метрах под землей.

Живот, грудь, живот, бок.

Он втыкал клинок куда придется. Моя агония началась после четвертого удара. А дальше мгновения растянулись в вечность. В какой-то миг я оказалась на полу. Окружение покачнулось, увязло в желе этого бренного мира, даже звуки перестали существовать. Элрой, что-то говорил, но я могла лишь смотреть в его глаза. Гул в ушах нарастал. Кто-то бил в барабаны и мне хотелось просто опустить веки, чтобы отдохнуть. Пропала даже боль.

Неужели я дождалась? Последние недели я так мучилась и мечтала о ее прекращении, что сейчас неожиданно захотелось поблагодарить Элроя за избавление.

— Он не сможет тебя обратить, если у тебя не будет головы, — донеслось до меня, словно из другого измерения.

Что значили эти слова? Было как-то уже без разницы.

Сверкнул металл и со звуком рвущейся мокрой тряпки, Элрой начал резать. Легкие были пробиты, я и без его действий захлебывалась собственной липкой и соленой кровью. Она была везде: во рту, в носу, в ушах. Она окрасила меня в багровый с ног до головы. Все будто происходило не со мной. Кто-то другой лежал на полу, пока его голова дергалась от движений клинка по горлу. Скрежет древнего лезвия по костям пробивался даже сквозь набат в ушах.

Нет-нет-нет. Еще рано. Я не должна была вот так умереть.

Но ничем иным это не было. Несколько минут и меня не станет вовсе. И никто. Нкиому не под силу будет вернуть меня. Все закончено.

Почему я еще не отключилась? Почему не умирала, а бесполезно цеплялась даже в тот момент, когда было ясно — смерть неизбежна. Теперь уже и обращение невозможно. Мгновения растянулись в часы. Элрой, казалось, резал очень медленно, будто кто-то провел по экрану и снизил скорость практически до нуля. Может, я подсознательно ждала Йоана? Верила, что он найдет меня и что-то быстро придумает, даже если поделать было уже ничего нельзя.

В глазах заплясали солнечные зайчики, свежий ветер обдувал меня, а я вдыхала полной грудью свежий луговой аромат. Видение было таким настоящим, что вмиг захотелось уйти в него и пролежать так в спокойствии вечность.

Мозг умирал. Это были предвестники гибели. Почему-то я это тоже знала и больше не испытывала страха.

До меня слабо доносились какие-то звуки. Что-то вроде рычания, крика, переходящего в визг. Да, кажется, это я и слышала, но вот осознать уже не могла, что происходит и кому принадлежит голос. Бархатистый, раскатистый, глубокий. Можно, я заберу его с собой? И буду лежать на лугу, слушая его.

— Соня…

Он звал меня. Но не было в том голосе ни ласки, ни счастья, ни спокойствия — один лишь страх и отчаяние. Странно, я не помнила его таким. Никогда голос не звучал вот так, будто страшное неумолимое прощание.

Мне захотелось посмотреть на него. Увидеть в последний раз и быть счастливой, что меня не оставили здесь, под землей погибать глупой смертью. Хотя бы проводят в последний путь.