За границами снов

Судьба расставляет встречи
Всевластной своей рукою,
Как будто на чет и нечет,
Лишая тебя покоя.
И что, казалось бы, проще,
Ослиной душой перечить?
Вот только судьбиный росчерк
Похлеще любых затрещин.

Судьба играет на нервах,

Порою груба, как клещи;
Но екнет в сердечных недрах,
И глаз твой вдруг станет резче.
И, черт возьми, ты узреешь
Причины для этой встречи
И вдребезги захмелеешь,
Теряя пред ней дар речи.

Так, встретив мечту во плоти,

Мне крыться отныне нечем —
Читал я в глазах напротив
Куплеты степных наречий.
Так выпало мне судьбою —
Напело мотив влечений
Встающее за тобою
Наследие былых кочевий.

Так стал я твоею паствой,

И вирши тому порука.
Но, боже, как ты прекрасна!
Почто нам с тобой разлука?
Нелепо душе и грустно,
Коль ты от меня далече.
Рассудок утратил русло,
и время совсем не лечит.

Был вечер осенний…

Был вечер осенний, наполненный синью,
Густеющей синью, съедавшей фасад;
Был вечер в Париже, видавшем Бастилию,
И плаху, и дым баррикад и засад.
В парижском кафе ветер тянет прохладу,
Волнует дыхание свечей на столах;
Играет вино, сердце просит балладу;
Балладу о смерти исполнит аллах.

Гудят разговоры, и дым сигаретный

Мешается с синью, и сыплется смех.
Вот только в ночи силуэт минаретный
Решает сегодня один за всех.
В парижском кафе мирно теплится вечер,
И с кухни приятно посуда гремит;
И кажется, будто наш мир бесконечен;
И верится слабо в какой-то лимит.

Вот только есть пули, свистящие пули,

Повисшие в сини на долю секунд;
Безликие пули, увязнув в пурпуре,
Земную дорогу навек пресекут.
Бокалы за стойкой огни дробили,
В убранстве уютный царил завет.
Они не узнали, за что их убили,
Прежде чем двинулись на тот свет.

В парижском кафе (точно с той картины)

Кошмарного бреда расцвел венец;
Но не было площади с гильотиной,
Ни тугой петли, на худой конец…
Был вечер осенний, ноябрьский вечер,
И ветер дыхание свечей качал;
Приговор невнятен, судья злоречен,
Твердолоба искренность палача…

В парижском квартале густеющий вечер,

Звенели то гильзы, то крик оглушал;
Насколько порою наш мир скоротечен —
Мы нынче не верим своим ушам…
И плещется синь в этой улице гулкой,
Уносит ушедшие в тень имена;
И если мы жизнь именуем прогулкой,
То вброд переходим мы реку без дна.

Письмо