За границей льдов (ЛП)

Выбрав более тонкий скальпель, Брамбелл приставил его сверкающий кончик к этому скоплению и чуть воткнул. Реакция существа на это была внезапной и драматичной: оно издало высокий душещипательный стон.

Брамбелл заколебался.

— Продолжайте, ради Бога.

Он продолжил резать, открывая мозгоподобный орган. Благодаря стереозуму можно было увидеть множество сложных структур. Существо выдало последний пронзительный стон, яростно завибрировало и затихло.

— Мертв, — выдохнула Сакс. — Наконец-то.

— Будем надеяться.

Доктор продолжил препарировать крошечный мозг, отрезав несколько образцов, которые впоследствии будут секционированы и исследованы с помощью сканирующего электронного микроскопа; следующий образец для биохимического анализа; еще несколько для различных дополнительных тестов. Он работал с мозгом кропотливо и медленно, пока тот не оказался полностью иссечен.

В стереозум было видно, что этот орган существа весьма сложно организован — сферы внутри сфер, соединенные бесчисленными пучками крошечных нитевидных проводов — возможно нейронов? — и полупрозрачных трубок.

В молчании Брамбелл продолжил вскрытие головы. Зуб — черный и чрезвычайно острый — имел форму клыка маленькой акулы. Его корень крепился к массивному пучку проводов, выглядящих механическими, и которые, видимо, по мере надобности, могли сокращаться и расслабляться, контролируя движение зуба. Сам же зуб, очевидно, не состоял из двуокиси кремния — это соединение было не настолько уж крепким, чтобы резать ​​сталь. Доктор был уверен, что это какой-то углеродный аллотроп, скорее всего, эквивалент земному алмазу.

Рот существа вел в никуда: ни глотки, ни пищеварительной системы, ни желудка, ни ануса. Он просто заканчивался другим кластером черных и полупрозрачных нитей. Может быть, это действительно была машина, — и если да, то, какого рода машина? Она разительно отличалась от всего, созданного человечеством.

Коллеги работали быстро, но точно, пока не расчленили все видимые органы и не взяли образцы всех тканей для дополнительных исследований. Как и при любом вскрытии, конечный вид трупа представлял собой полный хаос.

— Давайте перейдем к Уэйнгро? — спросил Брамбелл.

— Прежде, чем мы это сделаем, — сказала Сакс, — я стала бы чувствовать себя намного лучше, если бы мы прогнали останки этой твари через блендер и сожги их.

— Стоящая мысль.

Брамбелл открепил от пластиковой поверхности все ошметки, что остались от паразита, поместил их в небольшой контейнер и, наглухо запечатав, извлек его из-под колпака. Био-блендер измельчил останки до серой кашицы, а затем настал черед маленькой лабораторной мусоросжигательной установки — спешно закинув в нее образовавшуюся массу, доктор ее включил. Ученые услышали успокаивающий звук ожившего пламени, нежный рев горелки, гул вытяжки, удалявшей газообразные отходы с корабля. Процесс сжигания занял какое-то время, а затем устройство подало сигнал, что произошло полное сгорание.

— Посмотрим, что осталось? — спросила Сакс.

— Почему бы нет? — Брамбелл открыл дверь печи и вытащил контейнер. На его дне наличествовал небольшой круглый комок глубокого синего цвета — ни золы, ни песка, только мерцающий шарик стекла.

— Как любопытно, — протянула Сакс, подняв его с помощью пинцета и поднеся к свету. — Какой прекрасный цвет, — она положила все, что осталось от червя, в пробирку и запечатала, промаркировав ее для будущих анализов. Наконец, она повернулась к коллеге: — Доктор Брамбелл, я считаю, что труп нас заждался.

— И в самом деле.

Как только они подошли к телу на каталке, сработала сигнализация системы аварийного оповещения корабля: замигали красные огни, зазвучала сирена. Затем через динамики до них донесся голос. Потрясенный Брамбелл замер — это был первый случай использования аварийной системы на его памяти.