За гранью

- Вы, наверное, удивляетесь, почему столь скуден мой стол, не так ли? - заметил Себарис после паузы. - Только не отрицайте, прошу вас! По вашим лицам легко прочесть, что вы обо мне думаете: какой стыд для благородного лорда докатиться до такого нищенского существования!

- Ну что вы, милорд! Как можно?! - воскликнула леди Мелия. - Напротив, мы чрезвычайно благодарны вам за доброту и щедрость.

Себарис рассмеялся, но в смехе его звучала горечь.

- Вы прекрасно воспитаны, миледи, и еще несколько лет назад вас ожидал бы в моем доме достойный королевы прием. - Глаза его затуманились. - Увы, у меня почти ничего не осталось. Они все забрали. Все! - Он подался вперед, вцепившись похожими на птичьи когти пальцами в подлокотники кресла. - И это к лучшему. Да-да, к лучшему! Пусть забирают мое серебро, мои вина, мои запасы... Уж лучше это, чем ваши...

Приступ сильнейшего кашля оборвал речь лорда. Исхудавшее тело сотрясали непрерывные спазмы. Когда же наконец Себарис немного успокоился и вытер губы салфеткой, на ней отчетливо проступили кровавые пятна.

Мелия окинула скорчившуюся в кресле старческую фигуру внимательным и сочувственным взглядом.

- Кто такие они, милорд? - мягко спросила она. Но Себарис уже оправился, и в глазах его вновь замерцал зловещий огонек безумия. Он небрежно отмахнулся от вопроса.

- Не обращайте внимания, миледи. Последнее время мне нездоровится, вот и болтаю иногда всякую чушь. Уверяю вас, вам нет нужды беспокоиться.

Остаток трапезы прошел в похоронном молчании, но когда все было съедено, лорд немного оживился.

- Я вижу, вы странствуете в обществе менестреля, - заметил он и мечтательно вздохнул: - Давненько стены этого зала не слышали хорошей музыки!

Фолкен без возражений извлек из котомки лютню и бережно протер лаковое покрытие корпуса чистой тряпочкой. Потом несколько раз провел пальцами по струнам, настраивая инструмент, и объявил:

- Это старинная песня, друзья, но мне думается, она достойна того, чтобы прозвучать в этом доме именно сегодня.

Он ударил по струнам и запел чистым, хорошо поставленным голосом:

Закат, искрясь в речной волне,

В долине догорал,

Когда на белом скакуне

Лорд Гленнен проезжал.

Он в сотню лиг проделал путь,

И выбился из сил,

Но и часок передохнуть

Себе не разрешил.

Не каждому такую весть

По силам донести;

Лишь храбрецу доверят честь

Подмогу привести.

Сомнения отбросив прочь

И в сердце долг храня,

Вперед, в сгущавшуюся ночь,

Он вновь погнал коня.

Чу, что за люди у реки

Оружием звенят?

И почему у них клыки

И так глаза горят?

И рыцарь осадил коня:

"Похоже, нас с тобой

Боится нечисть, как огня,

О Снежногривый мой!

Но сам их Бледный Властелин

Не остановит нас:

Сквозь тьму врагов пробьюсь один

И выполню приказ!"

Леденящий кровь вопль оборвал барда.

- Замолчи, глупец! - вскричал Себарис. - Они услышат тебя! Они слышат все. - Он вскочил с кресла, обводя собравшихся помутившимся от страха взором. - Разве вы не знаете, что эта песня запрещена?

Гости ошарашенно уставились на него.

Прошло несколько секунд, прежде чем Себарис успокоился и к нему вернулся рассудок. Фолкен помог обмякшему лорду сесть обратно в кресло, а Мелия налила вина в кубок, который тот осушил одним жадным глотком.

- Приношу свои извинения, милорд, если моя песня не пришлась вам по душе, - учтиво произнес бард.

- Твоей вины здесь нет, добрый менестрель, - покачал головой Себарис и тяжело вздохнул. - Вы прибыли издалека и не можете знать... Давайте лучше оставим эту тему. Кирта сейчас проводит вас в комнату для гостей, где вы сможете отдохнуть с дороги.

- Вы очень любезны, милорд, - с поклоном сказала Мелия, поднимаясь из-за стола.

- Боюсь, одной моей любезности недостаточно, - чуть слышно промолвил Себарис, ни к кому конкретно не обращаясь и как будто разговаривая сам с собой. Трэвису показалось, что в глазах у него снова разгорается огонек безумия, хотя, возможно, то был просто отсвет догорающих в очаге углей. Они попрощались с хозяином, прихватили с собой не успевшие просохнуть плащи и покинули зал вслед за служанкой. Кирта провела их по темному коридору и остановилась перед какой-то дверью, жестом приглашая гостей войти.

- Я умею исцелять раны. Если хочешь, могу заняться твоей, дитя мое, участливо предложила Мелия, покосившись на запятнанную чем-то темным повязку на лбу девушки. Она потянулась к платку, но Кирта резко отшатнулась и ожесточенно затрясла головой, глядя на нее полными ужаса глазами затравленного зверька.

Мелия убрала руку.

- Что ж, не хочешь, не надо, - равнодушно сказала она и отвернулась, но в янтарных глазах мелькнул живой интерес, не укрывшийся от зоркого взгляда Фолкена.

- Похоже, бедная девочка не сумела по достоинству оценить твою доброту, - заметил он с усмешкой, когда служанка, даже не пожелав им доброй ночи, растворилась в темноте коридора.

- Ты прав, - задумчиво кивнула Мелия. - Знать бы еще почему?