За гранью

- Бледный Властелин высоко ценит мои заслуги, леди Грейс, - продолжал советник, понизив голос до интимного шепота. - Полагаю, что в скором времени в награду мне будет предложена корона. Хотите разделить ее со мной? Во всех Семи доминионах не сыскать женщины прекрасней, чем вы. Даже несравненная красота Иволейны блекнет рядом с вашей, миледи. И не нужно бояться. Когда настанет время, вы забудете о том, что такое страх. - Жестом собственника он провел пальцем по ложбинке меж ее грудей. - Я собственноручно заменю ваше хрупкое и слабое человеческое сердце на новое, не знающее ни усталости, ни боли, ни колебаний. - Зрачки его сузились, превратившись в два бездонных черных колодца. - Вы станете моей королевой, леди Грейс, и вдвоем мы будем жить и править вечно.

Грейс в упор заглянула в эти пустые черные провалы, глубоко вдохнула и решительно произнесла, отчетливо сознавая, что отрезает себе все пути к отступлению:

- Скорее я умру! Логрен расхохотался:

- Вы даже не представляете, насколько вы правы, миледи! Вы действительно умрете, и очень скоро. Прямо сейчас! - С этими словами он выхватил откуда-то из складок своей туники кинжал с искривленным широким лезвием и занес его над головой. - Так умрите же, леди Грейс, чтобы вновь возродиться к жизни моей супругой и королевой!

Но прежде чем эриданец успел вонзить смертоносный клинок в сердце Грейс, послышался короткий свист, сопровождаемый блеском стали, и кисть правой руки Логрена вместе с зажатым в ней кинжалом отлетела в сторону и с глухим стуком шлепнулась на подмостки. Дико завопив, советник схватился левой рукой за обрубок, тщетно пытаясь унять хлещущую из него кровь.

Грейс покачнулась. За спиной Логрена стоял рыцарь в сером с огромным двуручным мечом в руках.

- Дарж!

Но как он здесь оказался? Взгляд ее упал на располосованный гобелен рядом с эмбарцем: через прореху виднелась приоткрытая потайная дверца в стене.

- Всегда к вашим услугам, миледи, - хрипло выдохнул рыцарь.

Только сейчас Грейс обратила внимание на ужасный вид своего спасителя. Он едва стоял на ногах. Тунику и изодранный в клочья плащ покрывали алые и черные пятна. На лице и руках кровоточили многочисленные порезы, царапины и рваные раны.

Логрен, прижимая к тунике окровавленное запястье, в бешенстве повернулся к Даржу:

- Что ты со мной сделал, идиот?! Эмбарец окинул его задумчивым взглядом.

- Не совсем то, что хотел, милорд, - вежливо ответил он, - но это мы сейчас исправим.

С этими словами он взмахнул мечом, но усталость и кровопотеря заметно ослабили рыцаря и замедлили его движения, тогда как Логрен, несмотря на страшную рану, полностью сохранил свою нечеловеческую силу и реакцию. Укороченной правой рукой он молниеносно отбил в сторону сверкнувший над головой меч, а кулаком левой нанес Даржу сильнейший удар в грудь. Карие глаза эмбарца широко раскрылись от боли и удивления. Пушинкой взлетев в воздух, он с ужасающим грохотом врезался спиной в стену, сполз на пол, да так и остался в сидячем положении, успев лишь прошептать, перед тем как закрыть глаза и окончательно потерять сознание:

- Простите, миледи...

Рот Грейс искривился в мучительном беззвучном вопле протеста: "Нет!"

Логрен вихрем обернулся к ней.

- Теперь вы, надеюсь, усвоили, как глупо и безнадежно противиться моей воле? - прошипел он, затем, больше не обращая на нее внимания, сделал несколько шагов вперед и остановился на краю возвышения. - Вы все безмозглые глупцы, если думаете, что можете меня победить! - выкрикнул советник, обращаясь ко всем собравшимся в зале.

Грейс без сил прислонилась к стене. Логрен был прав: сопротивление бесполезно. Мелия из последних сил удерживала невидимый барьер. Обезьяноволки обнаглели и уже неоднократно пытались атаковать баррикаду. Фолкен и гвардейцы пока успешно отмахивались ножами, но всем было ясно: как только незримая преграда окончательно рухнет, волна нападающих моментально захлестнет и сметет жалкую горстку защитников. Клыками и когтями фейдримы в мгновение ока разорвут в клочья и барда, и волшебницу, а затем доберутся до королевского стола и растерзают Бореаса, Иволейну, Кайлара и всех остальных монархов.

Грейс закрыла глаза. Шум в зале отдалился, и мозг ее погрузился в темноту - знакомую и привычную, потому что уже не в первый раз позволяла она овладеть ею скрытому в глубине сознания злому началу.

Она вновь ощутила себя маленькой девочкой, сжавшейся в комочек под тонким одеялом и наивно верящей - как это умеют только дети, - что, если она накроется с головой, они пройдут мимо и не тронут ее. Напрасные надежды! Сначала шаги - мягкие, осторожные, почти невесомые. Вслед за шагами вкрадчивый шепот. И наконец тянущиеся из мрака руки - холодные, жесткие, безжалостно нащупывающие под одеялом беззащитную плоть. А потом только страх, стыд, отчаяние и жалобные детские стоны, перемежающиеся довольным уханьем ночных сов.