За гранью

Трэвис поморщился. Опять эти двое взялись за свое, в очередной раз решая при нем его судьбу, но при этом обращая на него не больше внимания, чем на пустое место. Он возмущенно откашлялся. Это сработало: Фолкен и Мелия наконец-то заметили его присутствие. Трэвис посмотрел на них, открыл рот и тут же увял, мгновенно определив по их лицам, что протестовать бесполезно. Он снова ссутулился, запахнул плащ и осведомился смиренным тоном:

– Когда приступаем к занятиям?

Губы барда растянулись в волчьей ухмылке.

– Прямо сейчас, если ты больше ничем не занят.

Несмотря на позднюю осень, на окружающих талатрин златолистниках еще сохранились крупные перистые золотисто-зеленые листья, за которые те и получили свое название. Трэвис и Фолкен отошли в сторону и уселись под сенью одного из древних деревьев. Бард пристально посмотрел на спутника. Выцветшие голубые глаза сверкнули сталью.

– Прежде чем мы начнем, Трэвис, – произнес он негромко, – я должен выяснить одну вещь. Откуда ты знаешь руну огня?

– Понятия не имею. Клянусь, я и не подозревал, что знаю ее!

Поймав недоверчивый взгляд Фолкена, Трэвис собрался с духом и, торопясь и перескакивая с одного на другое, выложил все как на духу: о прозвучавшем в голове голосе, когда он коснулся разбитой руны, найденной бардом в ущелье Теней, и таком же голосе, требовавшем «вспомнить Слово», когда Себарис душил его на полу коридора сгоревшей усадьбы. Единственное, о чем он умолчал, это о том, что в обоих случаях таинственный голос имел поразительное сходство с голосом его покойного друга Джека Грейстоуна.

Выслушав несколько сумбурный и бессвязный рассказ Трэвиса, бард почесал заросший щетиной подбородок.

– Честно признаться, в рунах я разбираюсь слабовато, – признался он. – Все мои познания не составят и десятой доли того, что известно рунным мастерам Серой башни, а те, в свою очередь, выглядят жалкими подмастерьями по сравнению с рунными магами былых времен. Я не могу сказать, что за голос говорил с тобой, но за годы странствий кое-чего поднабрался. Достаточно, во всяком случае, чтобы научить тебя не причинять вреда ни себе, ни окружающим, если он вдруг снова прорежется у тебя в башке.

Разгладив рукой в черной перчатке землю между корнями, Фолкен пальцем вывел на ней незнакомый символ:

– Это изображение руны огня, – пояснил он. – А произносится она так: «Кронд».

Трэвис наклонился, чтобы получше разглядеть три сходящиеся линии. Символ в точности повторял изображение на разбитой руне, которой он коснулся в заброшенной башне Кельсиора.

– Произнося имя руны, ты призываешь заключенную в ней мощь, – продолжал урок бард. – В данном случае – это мощь огня. А что из этого проистекает, ты, полагаю, забудешь не скоро.

Трэвис содрогнулся. Внезапно он встрепенулся и в растерянности посмотрел на Фолкена.

– Постой, как же так? Ведь ты сам только что произнес это слово! Почему же ничего не случилось?

– Молодец, быстро соображаешь, – похвалил бард. – А теперь заткни рот и слушай меня внимательно.

Больше Трэвис не прерывал «учителя», тем более что рассказывал тот действительно потрясающие вещи.

– Будь одного этого довольно для извлечения скрытой в рунах силы, отпала бы нужда в Серой башне, а любой неграмотный крестьянин сравнялся бы могуществом с величайшими магами прошлого. К счастью, все не так просто. Хотя рунное мастерство изрядно подзабыто и давно вышло из моды, настоящие рунные маги встречаются до сих пор, правда, крайне редко. Чтобы освободить таящуюся в руне мощь, необходимо не только назвать вслух ее имя, но и определенным образом сконцентрировать волю. Произнести слово может любой дурак, а вот правильно сфокусировать мысленное усилие несравненно сложнее. Как правило, подготовка рунного мастера требует долгих лет, если не десятилетий, неустанного обучения и практики. Для большинства людей, – добавил он, покосившись на Трэвиса.

Тот смущенно заерзал под насмешливым взглядом Фолкена, но язык по-прежнему держал за зубами.

– Мне доводилось слышать истории о подмастерьях, открывавших руны, находившиеся далеко за пределами их возможностей, – продолжал бард. – Однако все описанные случаи происходили в исключительных обстоятельствах – в минуту смертельной опасности, например. Скорее всего с тобой тоже произошло нечто в этом роде. Ты попал в переплет и так напугался, что бессознательно воспользовался руной огня. А это означает, что ты должен научиться контролировать свои порывы, иначе в следующий раз может пострадать кто-то из нас или даже ты сам.

Трэвис понурил голову. Об этом аспекте он как-то до сих пор не задумывался. Холодная волна страха окатила его, связав узлом мышцы внизу живота. «Мне не нужна эта власть! Мне не нужна никакая власть!» – рвался из глубин его существа беззвучный вопль, но в этом мире, как и в покинутом им, никому, похоже, не было дела до того, чего он хочет и чего не хочет.

– Тогда научи меня, Фолкен, – произнес он охрипшим голосом. – Пожалуйста. Я не хочу больше никому причинять вреда.