За гранью

– Я исходил все доминионы вдоль и поперек, я искал и за их пределами, я потратил на поиски долгие годы, но так и не выполнил данной тебе клятвы, отец!

От неожиданности Трэвис споткнулся и, чтобы не упасть, ухватился за руку ближайшей к нему статуи. А поразило его не столько прозвучавшее в голосе отчаяние, сколько тот факт, что он был ему отлично знаком.

Собравшись с духом, он шагнул под мрачные своды арки, дошел до конца прохода и очутился в узком длинном зале с высокими колоннами вдоль боковых стен. Колонны покрывала искусная резьба, придававшая им вид вековых древесных стволов. В альковах между колоннами виднелись низкие постаменты белого мрамора, на каждом из которых покоилась распростертая фигура со сложенными на груди руками. Головы лежащих опоясывали узкие золотые обручи. Волосы на шее и руках Трэвиса встали дыбом. Он понял, куда попал. Здесь находилась усыпальница. Усыпальница королей Кейлавана.

Мерцающий свет исходил от единственной восковой свечи, горящей в дальнем конце зала. Держал ее высокий светловолосый рыцарь, склонившийся над одним из постаментов. Он стоял спиной к Трэвису. Плечи рыцаря содрогались от рыданий.

Трэвис нервно облизал губы и негромко позвал:

– Бельтан?

В мертвой тишине склепа голос его разнесся подобно громовому раскату. На миг ему почудилось, будто статуи стражей усыпальницы обнажили мечи и с суровой укоризной смотрят ему в спину. Прогнав нелепое наваждение, Трэвис шагнул вперед.

Бельтан резко обернулся на звук. Рука его легла на рукоять меча, глаза напряженно всматривались в полумрак.

– Кто здесь?

– Это я, Бельтан. Трэвис Уайлдер.

Рыцарь недоуменно покачал головой, но руку с эфеса убрал.

– Трэвис? Что ты здесь делаешь? – спросил он, утирая слезы.

– Я не… Так получилось… – сбивчиво забормотал тот, однако вскоре сообразил, что переговариваться через весь зал не только кощунственно, но и очень неудобно, и поспешил навстречу Бельтану.

Минуя первую пару мраморных плит, Трэвис рискнул присмотреться поближе к лежащим на них фигурам. У него перехватило дыхание. Они были такими бледными и неподвижными, что казались тоже высеченными из мрамора. Но это было не так.

На каменных постаментах покоились не каменные изваяния, а обычные человеческие тела, плоть которых каким-то чудом избегла тления и сохранилась на века. Здесь лежали все былые монархи Кейлавана. Трэвис не знал, откуда у него взялась эта уверенность, но готов был поклясться, что каждый из них выглядит точно так же, как в тот день, когда его уложили на мраморное ложе. Время не тронуло черт усопших: волосы сохранили все многообразие оттенков от песочно-желтого до серебристо-седого, лица казались лицами мирно спящих людей, и даже губы остались розовыми. Печать веков не коснулась ни облачения, ни доспехов венценосных покойников. Клинки мечей, вложенных в скрещенные на груди руки, сияли так, словно их в последний раз полировали только вчера.

Шагая вдоль постаментов, Трэвис не мог не обратить внимание на различия в убранстве мертвецов. Головы первых правителей Кейлавана, лежавших ближе ко входу в усыпальницу, украшали высокие меховые шапки, а руки и ноги – массивные медные браслеты, усыпанные грубо ограненными самоцветами. Посмертное облачение их потомков уже в третьем или четвертом поколении приобретало несравненно большую изысканность: великолепные плащи из тончайшей шерсти, золотые и серебряные украшения, сверкающие безупречными рубинами и изумрудами золотые диадемы.

Пройдя полпути, Трэвис вдруг замер, увидав первую женщину в этом скорбном ряду. Покойная королева и после смерти сохранила потрясающую красоту и гордое величие. Она тоже сжимала в мертвых ладонях эфес блистающего сталью меча – так же как ее предшественники мужского пола. Дальше были еще постаменты с телами мужчин и женщин, чьи наряды почти не отличались от тех, которые носили сейчас король Бореас, лорд Олрейн, Грейс Беккетт и ее подруга Эйрин. Еще несколько шагов – и Трэвис достиг последней занятой ниши, озаренной колеблющимся пламенем свечи.

Последний из усопших королей Кейлавана был крупным мужчиной и при жизни, должно быть, заметно выделялся высоким ростом и могучим телосложением. Несмотря на слабое освещение, фамильное сходство между покойником и его живым сыном сразу бросалось в глаза: тот же ястребиный нос, высокий лоб, такие же резкие очертания скул и челюсти и широкие плечи. Цветом волос отец Бельтана ничем не отличался от своего младшего брата Боре-аса, но выглядел намного старше и заметно уступал последнему красотой. В густой бороде усопшего обильно серебрилась седина.

В подножии мраморного ложа было вырезано изображение руны. Трэвис узнал его: Сетей – руна совершенства. Он машинально потянулся к ней, но тут же отдернул руку – правую ладонь пронзил знакомый укол, как бы предупреждая, что прикасаться к ней не стоит. Так вот каким способом сохранялись в неприкосновенности тела ушедших властителей! Врезанная в камень каждого постамента руна совершенства не позволяла распадаться плоти и предохраняла от ржавчины клинки мечей.