За гранью

До Грейс едва доходили язвительные реплики баронессы. Ею вдруг овладела смертельная усталость, и она без сил опустилась — скорее упала — в ближайшее кресло.

— Наверное, я все-таки не смогу этого сделать, Эйрин, — прошептала она.

Та враз замолчала и вопросительно взглянула на старшую подругу.

— Я не пойду на пир. И вряд ли сумею шпионить для короля Бореаса. Я просто не выдержу.

— Пойдешь. Сумеешь. И выдержишь! — убежденно заявила Эйрин.

— Нет, я не могу. Поверь, я совсем не та, за кого вы все меня принимаете!

Баронесса вздохнула.

— Если это все, что тебя тревожит, можешь не волноваться: для короля — да и для меня тоже — не имеет решительно никакого значения, из какого королевства ты родом и какой в действительности носишь титул. Достаточно того, что ты благородная леди и можешь нам помочь в трудную минуту. Все прочее роли не играет.

— Ты опять не поняла меня, Эйрин! В моих жилах не течет не только королевской, но даже благородной, как вы выражаетесь, крови. И явилась я сюда вовсе не из какого-то там королевства…

Признание вырвалось из ее уст, прежде чем она успела остановить хлынувший поток слов.

— …а из другого мира!

Эйрин растерянно уставилась на нее.

«Ну вот ты и влипла, Грейс. Теперь придется все ей рассказать. Может, оно и к лучшему. Пора кончать эти игры, пока они не стали слишком опасными и пока есть такая возможность. Если она еще есть, конечно».

Сидя в кресле и не отводя взгляда от тлеющих в камине угольев, слово за слово она поведала баронессе всю свою невероятную историю от начала до конца. Рассказала о службе в госпитале, о пациенте с железным сердцем, о безумном проповеднике, встреча с которым подтолкнула ее открыть дверь заброшенного  приюта и войти… Рассказала обо всем, умолчав лишь о том, что сама провела много лет в Странноприимном доме Беккетта для детей-сирот. Потому что, если бы она упомянула о своей связи с приютом, пришлось бы вспомнить о похотливых прикосновениях тянущихся из мрака рук и поглотившем их огне. Но она дала себе зарок больше не вспоминать об этом. Никогда!

— Грейс…

Звук собственного имени вывел ее из оцепенения. Она вздрогнула, встрепенулась и только тогда осознала, что уже довольно давно молчит. Повернувшись к Эйрин, Грейс предполагала увидеть на ее лице недоверие, насмешку или даже брезгливость и была поражена, увидав струящиеся по щекам баронессы обильные слезы.

— Ты… ты веришь мне? — потрясенно прошептала Грейс.

— Как же я могу тебе не верить, если мы подруги? — улыбнулась Эйрин сквозь слезы. — Хоть я не поняла и половины из твоего рассказа, но ничуть не сомневаюсь в том, что ты говорила правду! Знаешь, я еще с первого раза, когда тебя увидела, заметила, что ты чем-то отличаешься от других людей. У тебя и облик какой-то… нездешний. Сначала я думала, ты явилась из Сумеречной страны, где обитает Маленький Народец, а оказалось, что твоя родина — Земля, так? — лежит еще дальше. Ты рассказала удивительную историю, Грейс, но я, признаться, совсем не удивлена.

У Грейс не нашлось слов, чтобы воздать должное такому безграничному доверию, какого она никогда не встречала в своем мире и никак не рассчитывала найти в чужом.

— Ну а теперь займемся подготовкой к вечеру, — заявила Эйрин, вновь переходя на менторский тон. — Забудем на сегодня, кто ты такая и откуда взялась, и будем помнить только о том, что для всех в Кейлавере ты — герцогиня Беккеттская и король на тебя рассчитывает. — Она открыла гардероб и вынула пару платьев. — Итак, ваша светлость, что вы предпочитаете: зеленое или фиолетовое?

Комната внезапно озарилась лучами выглянувшего из-за облаков солнышка, и Грейс рассмеялась — впервые с момента пробуждения.

49

После полудня главному распорядителю предстоящего празднества лорду Олрейну потребовалась помощь Эйрин, а оставшаяся в одиночестве Грейс принялась всерьез подумывать о бегстве. Она долго рассматривала брусчатку — футах в двадцати пяти под ее окном, — пока не пришла к выводу, что оказаться в одном зале с множеством незнакомых лордов и леди все же предпочтительней, хотя и ненамного, чем риск переломать руки и ноги. Обреченно вздохнув, она облачилась в выбранное Эйрин фиолетовое платье, прицепила к поясу кошелек с ожерельем и половинкой серебряной монеты и уселась с книгой в кресло у камина. На закате дня явился молоденький паж, стиль прически которого определенно был навеян горячечной фантазией пьяного куафера, и предложил следовать за ним. Молча кивнув, Грейс вышла из комнаты.

Они остановились перед массивными двойными дверьми, изукрашенными искусной резьбой, из-за которых доносился невнятный гул множества голосов.

«Только не теряй голову, Грейс. Герцогиням не подобает падать в обморок!»

Створки разом распахнулись, вызвав такой сильный сквозняк, что ее буквально внесло в большой пиршественный зал Кейлавера, прежде чем она успела сделать хотя бы шаг. Стоявшие по обе стороны от входа герольды поднесли к губам трубы и разом затрубили. Грейс в страхе присела: впечатление было такое, как будто у нее под ухом выстрелили из пушки.