За гранью

— Больше, — обронил Бельтан.

— Во имя Семерых, кто мог сотворить такое?!

— Ни сами Семеро, ни последователи их мистерий здесь не замешаны, — тихо сказала Мелия, устремив на барда исполненный глубокой печали взор. — И ты об этом прекрасно знаешь, Фолкен — Черная Рука!

Трэвис против воли украдкой глянул на ближайший кол и тут же отвел глаза. Солнце и ветер мумифицировали труп, превратив его в скелет, обтянутый сухой, пергаментной кожей. Руки и ноги с почерневшими иссохшими мускулами были прикручены к колу прочными кожаными ремнями. Во лбу над опустевшими зияющими глазницами уродливо чернел знак Ворона. Палачи отметили его с особой жестокостью: клеймо не только прожгло кожу, но и въелось глубоко в черепную кость. Трэвис от души надеялся, что жертва при этом испустила дух, хотя умом понимал, насколько маловероятен такой исход. Какой смысл тратить усилия на мертвеца? Нет, его привязали живым, чтобы потом он еще много дней страдал от голода и медленно иссыхал от жажды, испытывая невыносимые муки и не имея средств защититься от вездесущих стервятников. Трэвис содрогнулся, представив себе, как черные птицы, распространяя зловоние, садятся на плечо несчастному и неторопливо выклевывают глаза у еще живого человека.

Человеческие останки были привязаны к каждому из кольев, образуя вдоль дороги своеобразное подобие парковой аллеи. Только вместо листьев и веток ветер колыхал лохмотья одежды  и отслоившиеся от мертвых тел лоскуты кожи. «Отвернись, Трэвис! Не смотри, закрой глаза!» Но он не мог не смотреть: бывают преступления, которым нельзя оставаться без свидетелей.

— Эй, взгляните, друзья, тут какая-то табличка к столбу приколочена, — позвал Бельтан.

Они подогнали поближе нервничающих от запаха мертвечины коней. Текст на деревянной табличке был написан от руки крупными неровными печатными буквами — как будто писал ребенок или малограмотный:

ШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШ

се, веѵьм А. в он від глаза за ъвѵоъстъо

— Бедняжка, — прошептала Мелия. — Вряд ли она когда-нибудь слыхала имя Сайи. Скорее всего обыкновенная деревенская знахарка или повитуха.

— Похоже, они расправляются со всеми, кто хоть как-то выделяется из общей массы, в том числе и с калеками, — заметил рыцарь, указывая на соседний кол, где висел мужской труп, чью колченогость не мог скрыть даже достигший последней стадии распад тканей.

Они поехали дальше сквозь зловещий частокол и вновь остановились: перед одним из кольев лежала груда полусгоревших книг. Фолкен вздохнул:

— Так, книгочейство они тоже объявили вне закона. Да что ж такое творится?

Частичный ответ на этот вопрос они нашли, добравшись до последнего кола. Привязанный к его вершине мертвец был так обезображен и изуродован, что в нем с трудом угадывались человеческие черты. К столбу была прибита табличка с надписью, исполненной в той же безграмотной манере:

ШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШ

ТАКО ѴА СТТ/ѴНУТ ВСв в РвТІЛКІЛ ІЛ РУНОПАвТЫ

Трэвис недоуменно посмотрел на Фолкена.

— Я ничего не понимаю. Зачем они это делают?

Ответила Мелия:

— Мне думается, мы только что выяснили весьма существенный аспект учения Ворона. Видимо, его последователи считают ересью буквально все: от магии и книгочейства до обычной хромоты.

Бельтан сжал ладонью рукоять меча.

— Одного не пойму, почему королева Эминда не положит конец этому безобразию?! Нескольких дюжин вооруженных рыцарей за глаза хватит, чтобы раз и навсегда уничтожить этот поганый культ!

— Политика и религия не всегда совместимы, мой пылкий друг, — заметил бард. — У Эминды могут быть свои причины для невмешательства. Общеизвестно, что кровь мучеников всегда заставляет фанатиков взяться за оружие. Думаю, королева Эминда прекрасно сознает, что ликвидация культа Ворона легко может привести к волнениям и даже открытому бунту.

Рыцарь недоверчиво хмыкнул, но спорить не стал.

— Предлагаю отныне огибать все населенные пункты, вплоть до самых маленьких деревушек, и вообще передвигаться с максимальной скрытностью, — подвела итог леди Мелия.

На Трэвиса она при этом даже не взглянула, но тот понял, что на деле означали ее слова. Он машинально потер ладонь правой руки. Когда-то огнем горевшая на ней руна была сейчас не видна и давала о себе знать лишь легким покалыванием под кожей. Но что станется с ним, если она вспыхнет вновь в присутствии кого-то из последователей Ворона? Интересно, посадят его на кол живьем или прикончат на месте?

«Почему, Джек? Почему ты так со мной поступил? Неужели ты не знал, к чему все это приведет?»

— Пора ехать, — вывел его из раздумий голос Фолкена.

Они тронули лошадей, и те с ходу перешли на рысь, стремясь побыстрее убраться подальше от этого ужасного места. Спустя минуту Трэвис оглянулся через плечо. На крайнем колу темнела бесформенная масса. Он отвернулся и поехал дальше, тщетно пытаясь отделаться от ощущения, что зверски казненный рунный мастер смотрит ему в спину.

51