За гранью

Длинными костлявыми пальцами незнакомец коснулся широких полей своей черной пасторской шляпы и склонился перед ней в шутовском поклоне.

— Меня зовут Сай, — сообщил он скрипучим голосом, вызывающим ассоциацию с насквозь проржавевшим подшипником, в который добавили каплю масла. — Брат Сай, с вашего позволения. Поставщик веры, торговец спасением, пророк Апокалипсиса. К вашим услугам, леди!

— 3-здравствуйте, — растерянно пролепетала Грейс, не в состоянии переварить столь необычное представление за один прием. Она машинально посмотрела вниз, на свою раскрытую ладонь, но узрела в ней не визитную карточку, а лишь лучик лунного света. Да и тот, просочившись сквозь пальцы, метнулся в сторону и куда-то пропал. В попытке скрыть замешательство она выпалила первое, что пришло в голову: — А я Грейс. Грейс Беккетт.

Брат Сай рассеянно кивнул с таким видом, будто он либо уже в курсе, либо ему попросту наплевать. Взгляд его скользнул мимо Грейс и остановился на покрытой копотью и сажей бетонной скорлупе бывшего приюта.

— Тяжек и мрачен гнет прошлого над этим местом, — задумчиво произнес он. — Вы ведь тоже это чувствуете, не так ли?

— Да, — призналась Грейс после паузы, потому что так оно и было.

Брат Сай коснулся пальцами обгоревших досок.

— Даже огонь и время не могут заставить дерево забыть. Память о былом зле навсегда въедается в самую его сердцевину.

Грейс стиснула руки на груди. Откуда им столько известно? Им обоим: этому карикатурному проповеднику в нелепом одеянии и хрупкой маленькой девочке с кукольным личиком?

— Кто вы? — снова прошептала она умоляющим тоном.

Физиономия брата Сая растянулась в улыбке, больше похожей на оскал, — пугающей и озорной одновременно.

— Мы те, кто мы есть и кем были всегда. Странствуем там, куда забросит судьбой, и поступаем так, как подсказывает наша природа. А ты можешь ответить, кто есть кто, дитя мое?

Душевное состояние Грейс и крепнущее чувство отстраненности от всего, что она прежде считала незыблемой реальностью, позволили ей почти проникнуть в смысл туманных слов проповедника. Она отвернулась и окинула задумчивым взором развалины приюта.

— Неужели нам так и не дано освободиться от прошлого?

— Увы, дитя мое, — грустно прозвучал за ее спиной голос брата Сая. — Мы не в силах изменить прошлое. Это прошлое создает и изменяет нас. Не будь прошлого, мы все обратились бы в тусклые тени, не имеющие ни формы, ни содержания. — Он надолго замолчал, потом заговорил опять: — Ты не можешь изменить прошлого. Ты не можешь изменить будущего. Но запомни мои слова, дитя мое: ты одна из тех, кому по силам изменить настоящее!

Грейс нашла глазами обгоревшую дверь. Что встретит она за ней, если откроет? Сухие стебли чертополоха, усеявшего обуглившиеся балки и стропила своими мелкими, как крупицы золы, семенами? Или маленькую девочку в разорванной ночной рубашонке, дрожащую от страха и холода в темном углу? Настоящее или прошлое? Она не знала ответа.

— Так найди же его! — эхом отозвался в ушах скрипучий шепот проповедника. — Отвори дверь и войди! Иначе ты так никогда и не узнаешь, что лежит за ее порогом.

— Я не смогу! — Грейс в ужасе отпрянула назад, но в душе ее уже зародилась и расцвела твердая решимость последовать совету брата Сая. Одновременно возникла и укрепилась уверенность в том, что ее появление здесь не было совпадением или игрой случая, а было предопределено с самого начала.

Что-то маленькое и блестящее легло ей в ладонь. Грейс сжала пальцы и ощутила холод металла.

— Талисман на память, — пояснил брат Сай. — Пустячок, конечно, но в дороге может пригодиться. Храни его, дитя, и помни мои слова. — Голос проповедника сделался еле слышен, словно доносился откуда-то издалека. — Открой дверь и знай, что ты можешь…

Окончание фразы унесло порывом ветра. Она знала, что осталась одна. С отчаянно колотящимся в груди сердцем Грейс шаг за шагом приближалась к двери. Она никогда не думала, что возвращение домой может оказаться таким тяжелым испытанием. Подошла вплотную, взялась за черную от копоти дверную ручку и даже испытала мимолетное разочарование, не получив ожога или электрошока. Просто холодная сталь и ничего более. Задержав на секунду дыхание, она повернула ручку и толкнула дверь. Скрипнув ржавыми петлями, дверь распахнулась.

Первым ощущением Грейс стал кромешный мрак. В голове мелькнула мысль, что больше ее здесь ничего и не ждет. Лица ее внезапно коснулось что-то холодное и влажное, потом еще и еще раз. И тут она поняла, что это такое: в отраженном свете автомобильных фар плясали крошечные белые пушинки, оседая на ее руках, волосах, одежде. Снег! Чистый, искрящийся, прекрасный! Блистающее в лучах облако снега вырвалось из дверного проема и завертелось вокруг нее.