За гранью долга

— Скорее, расплющит, как копыто коня — выскочившую на дорогу лягушку… — ухмыльнулся Утерс. — Обвалы и землетрясения бывают достаточно редко, поэтому я о них не думаю… Есть проблемы поважнее… Кстати, все, мы добрались… Вот за этим поворотом будет лаз… На, подержи факел — я сдвину камень в сторону…

…Узкий лаз, по которому пришлось лезть на четвереньках, оказался достаточно коротким. Однако Том, очень четко представивший себе, как его придавливает потолком, выбрался из него мокрым, как мышь. И с сердцем, бешено колотящимся в грудную клетку. Кое-как успокоив дыхание, он воткнул факел в металлическое кольцо, торчащее из небольшой трещины, и, стараясь не думать о том, что эта трещина — тоже предвестник обвала, огляделся.

Пещера выглядела, как пасть сказочного дракона: из потолка и пола торчали острые 'зубы' — каменные столбы розовато-серого цвета, а между ними, словно язык чудовища, чернело небольшое озерцо. Десятка полтора сундуков, около которых суетился Аурон Утерс, казались коренными зубами, а покатый свод в дальнем углу пещеры — горлом…

— Впечатляет? — вытащив из сундука небольшой сверток, и бросив его Тому, с улыбкой поинтересовался граф. — Мы называем ее Волчьей пастью…

— Не волчья, а драконья… Таких больших волков не бывает, милорд… — не прекращая вертеть головой пробормотал Ромерс. — Жуткое место…

— Место как место… Мне даже нравится… Давай, переодевайся… — усмехнулся Ронни, и, подавая пример, первым стянул с себя сюрко. — Потом покопайся во-о-он в том сундуке и подбери себе нормальные сапоги: мне нужно, чтобы ты мог передвигаться бесшумно. А не громыхал, как телега по булыжной мостовой.

Наскоро переодевшись в серое сюрко с вышитыми на нем скрещенными мечами, Утерс быстренько собрал два дорожных мешка, и, кинув один из них Тому, жестом показал на лаз:

— Давай обратно. К завтрашнему утру нам надо добраться до дороги. А эта тропа ничуть не лучше, чем твоя любимая…

— Любимая? — переспросил Том.

— Угу… — усмехнулся Утерс-младший. — Тропа Последней Надежды. Или есть другая, еще веселее?

…Прыгнув вслед за графом на бесконечный язык осыпи, заканчивающийся в долине, покрытой белой пеленой тумана, Том заранее простился с жизнью: бежать по склону, с каждым шагом проезжая чуть ли не половину полета стрелы, было безумно страшно. Так же, как и лезть вслед за сюзереном по отвесной стене или висеть на веревке, ожидая, пока Ронни вытянет его на очередную 'полку'. Однако к середине спуска страх куда-то испарился, и на смену ему пришло чувство полета. Поэтому, по инерции забежав на покрытый травой противоположный склон ущелья, Ромерс даже слегка расстроился.

— Понравилось? — довольно ухмыляясь, поинтересовался Утерс-младший.

Томас кивнул.

— Я тоже люблю вот так пробежаться… Зато вот подниматься обратно…

— Этого я вообще не представляю… — посмотрев за спину, признался Ромерс. — Шаг вперед, и три — назад…

— Ну, в лоб мы туда, конечно, не полезем… Хотя учитель гонял меня именно так… — усмехнувшись своим воспоминаниям, буркнул граф. — Ладно, повеселились и хватит. Пора добывать себе лошадей.

— Добывать?

— Угу… Тут, на Зайдском тракте, должно быть безумное количество патрулей… Думаю, что если хорошо попросить, то лошадьми они поделятся… Что нам надо-то? Всего четыре штуки…

— А по сколько человек в патруле?

— Обычно — штатный десяток… — ухмыльнулся юноша. — Самое оно, чтобы размяться…

…При виде конного патруля из десяти делирийцев, выехавшего из-за поворота дороги, Том вдруг понял, что эта разминка может оказаться для него последней: воины были одеты в тяжелые латы и выглядели отнюдь не новичками. Растерянно посмотрев на замершего за соседней вековой елью юношу, Том внимательно вгляделся в его лицо, однако страха на нем не увидел: вместо того, чтобы подать сигнал отступать, Утерс-младший жестами показал Ромерсу его первую цель, потом слегка сдвинул ногой лежащий рядом дорожный мешок и вытащил из перевязи метательные ножи.

Поудобнее перехватив арбалет, Томас облизнул пересохшие губы и задержал дыхание, решив, что показывать свой страх сюзерену — позор для вассала.

Кивок Утерса-младшего, негромкий щелчок — и всадник, едущий первым, начал медленно откидываться на круп своего коня. Вскинутая вверх рука с растопыренными пальцами; зависшие в воздухе поводья, выскользнувшая из стремени нога… — Тому вдруг показалось, что он разглядывает свитки с совершенно не связанными друг с другом рисунками, и что художник, который их рисовал, слегка переборщил с изображением мелких деталей… А потом замедлившееся было время понеслось вскачь, и в вырезах барбютов ошарашенных делирийцев одна за другой начали возникать рукояти метательных ножей…