За гранью игры

И тут я поймал себя на мысли, что ни разу не видел инопланетянок без одежды. Может быть, они и на людей-то не похожи? Может у них рыбьи чешуйки по всему телу? Почему нет?

Ночь обещала быть очень веселой.

Часа через три я все же не утерпел. Вырубил телевизор. Меня просто начал утомлять какой-то странный боевик, в котором все охотились за всеми. То, что я покемарил на ступеньках церкви – не в счет. Я, может быть, там только уснул, как меня тут же и разбудили. Часов-то нет. И со временем в моей голове возникла такая каша, что я полностью запутался. Там, на Земле, был август. У меня отпуск через неделю. Наверное, пропал. А еще в России остались восемь штук баксов в заначке. И тысяч десять рублей в кошельке – на хлебушек. Не густо, конечно, но я и водителем-то работаю всего полгода. Или: работал? Какая теперь разница.

Интересно, что там Аллана делает одна в комнате, без всех своих дурацких компьютеров и ноутбуков? Небось, от страха на стены лезет? Или они, инопланетянки, ничего не боятся: ни пауков, ни мышей? Жаль. А то можно было бы Аллану спасти и начать тем самым красиво за ней ухаживать. Или я уже приударил с того самого момента, как вломился в ее летающую квартиру на Верреве?

И что это я все об инопланетянках, будто больше и подумать не о чем?

Но мысли упорно возвращались к Аллане. Как она там? Спит? Переживает? Ворочается? В комбинезоне или все-таки разделась?

Или размножается... почкованием?

Меня передернуло.

А если бы Аллана оказалась похожа на рыбу или на слона, думал бы я о ней? Наверное, нет.

Глаза уже слипались, но, вспомнив о том, что инопланетянки могут питаться самцами, я как-то взбодрился.

Что ж она, журналистка долбаная, не выполняет свою работу? Она должна придти, начать выспрашивать про людей, про любовь, про лунные ночи, про поэзию, а не бессовестно дрыхнуть! Тоже мне интеллект ходячий. Грымза!

Аллана не подавала признаков жизни.

Я только загляну: проверю, все ли в порядке.

Это я так себя уговаривал. Знал ведь, что не пройдет этот номер. Прямо как в школе.

Помнится, в третьем классе какой-то умник на спор разбил фанеру, которой заколотили в двери огромную дыру. И теперь можно было заглянуть внутрь. Интересно же! Дверь была выкрашена в темно-синий цвет вместе с ручкой и щеколдой. Видимо, предполагалось, что никто туда в ближайшие лет десять ломиться не будет. Ага, как же! Это ведь школа, а не замок с привидениями! Просчитались педагоги.

Первым полез я. Я тогда тоже себе говорил: «Одним глазком посмотрю – и обратно! Чтобы директриса или завуч не застукали. Вдруг здесь тайная комната, и на цепях висит труп непослушного ребенка, замурованного при царском режиме? В дыру было видно только лестницу. Ну да, это был запасной выход со второго на первый этаж. Но в дыру просматривались лишь два лестничных пролета. А вдруг внизу сундук с сокровищами или потайной ход?

Как я тогда отчаянно трусил. Боялся, но лез.

Страшно мне было до чертиков! Там оказалась обычная лестница. Окно огромное, наполовину закрашенное синей краской. Пыли пальца на два, паутина. Помню, как я топтался на площадке, не решаясь отойти от спасительной дыры. А потом, махнув рукой, я сказал себе: «Я – герой!», и побежал вниз, чихая от поднявшейся пыли.

А внизу стоял скелет.

Ох, как я тогда заверещал и едва не проломил двери, не попав в заветный лаз с первого раза. Возле дыры уже столпились одноклассники.

– Ты чего?

– Там мертвец!!!

А мимо проходил Игорь, шестиклассник. Ему хорошо, он большой. Он на меня посмотрел и сказал:

– Пошли вместе, проверим.

– Пойдем, – ответил я под изумленные ахи девчонок.

Скелет оказался учебным. А нас с Игорем потом к директрисе водили, родителей вызывали. Отец даже грозил выпороть у директрисы-то в кабинете, а дома сказал: «Что ж ты, Ванька, под шумок не успел смотаться?» Я тогда набычился: не понимал отец, что это – самая настоящая слава! А отец вдруг рассмеялся, потрепал меня по голове и сказал: «Молодец. Ты все сделал правильно. Главное – никого в жизни не бояться, ни скелетов, ни директоров».

* * *

В общем, набрался я смелости и заглянул в комнату к Аллане. Не видно ни черта. Дышит ли она?

Я тихо пробрался и прислушался.

– Ну и долго ты так стоять собрался? – Голос Алланы застиг меня врасплох, точно гнев богов – жителей Гоморры.

Я аж подпрыгнул.

– Откуда у тебя такой нездоровый интерес к женщинам? – спросила журналистка и зашелестела перинами, наверное, уселась.

Я нащупал стул и присел. Нет, не съест она меня. Мы столько вместе прожили. Целый день! Или сутки? Или больше? Какая разница.

– Ты красивая, – брякнул я дежурную фразу.

– Я знаю.

Какие комплименты нравятся инопланетянкам? А может быть, это только наши женщины любят ушами?

И мы начали обстоятельную беседу о поэзии. Я вспомнил Пушкина. Нет, не «Скажи-ка, дядя...», а нормальное любовное послание.

Я вас любил, любовь еще, быть может,
В душе моей угасла не совсем.
Но пусть она вас больше не тревожит,
Я не хочу печалить вас ничем...