За гранью мира алая заря

- А может тебе стоит задержаться на одну ночь, чтобы он догнал тебя?

- Мне?! - фыркнул птенец. - Да известно ли нашей повелительнице, как старит всего одна ночь, проведенная в безвременье. Я ведь хочу быть старшим по уму, а не по внешнему виду.

- Но ты можешь оставить ему хотя бы весточку, - возмутилась Маруша, чтобы он не искал понапрасну.

- Да пусть ищет, - хмыкнул птенец в черных очках. - Это ж почетно, когда тебя кто-то ищет всю жизнь. Это радует, это согревает. А ненужные проблемы мне не нужны. Всяко разно, проблемы начинаются, когда тебя найдут. До того скорбного мига все мы - птицы свободного полета. Чужая же забота - типа как золоченая клетка. Вот ты бы променяла свою свободу на клетку?

- Я отказалась от свободы, когда решила лететь в Вирию, - твердо объяснила Маруша свой выбор.

- Ну и дура, - подвел итоги птенец. - А на мне никогда не будут возить воду!

- Да ты знаешь, с кем разговариваешь? - закипела Маруша, решив воспользоваться преимуществами своего нового положения.

- Как не знать, - хмыкнул Сук. - Хоть ты и королева, а мораль мне не читай. Во как!

И упорхнул в толпу.

"Петух недор-р-резанный!" - подумала разъяренная королева и обвела толпу тяжелым взглядом. В ее воображении рисовалась стеклянная витрина магазина, где пирамидкой выстроились банки, на которых белыми буквами на зеленом фоне значилось: "Цыпленок в собственном соку". И в каждой банке лежала частичка противного птенца. Птичий гомон стих. Чтобы вернуть утраченную торжественность момента Маруша обернулась к трону. Злости не хватало смотреть на глупых птиц, ни одна из которых и не подумала одернуть зарвавшегося птенца. Оставалось вперить взор в плиту, на которой покоился трон.

На плите были высечены разлетающиеся в разные стороны крылатый конь с полосатым телом и короткохвостая однокрылая птица, увенчанная хохолком короны. Маруша очень надеялась, что при восхождении на трон никто не потребует, чтобы она отказалась от второго крыла и подрезала хвостовое оперение.

- Ступай к трону, - раздался позади голос вновь объявившейся синицы. Только осторожнее. Сейчас начнется самое главное.

Взмах крыла, и Маруша уже на плите.

32

Перед троном плясала удивительная птица. С первого взгляда Маруша приняла ее за бесформенный ярко-алый мешок, нелепо скачущий по ветвям. Но, приглядевшись, кандидатка в королевы увидела, что шесть ног отбивают четкий ритм. Точно им в такт попадали и взмахи четырех крыльев. Однако сколько Маруша не всматривалась, она так и не смогла различить у безмолвного танцора ни лица, ни глаз. А когда захотела взглянуть на синицу и аиста, то поняла, что взгляд оторвать уже не может.

- Танец Ди Цзян по праву носит название девятнадцатого чуда света, а песнь ее неодолима, - донесся издали, словно из-за горизонта, благоговейный шепот синицы.

"Песнь?" - хотела удивиться Маруша, но слова вдруг замерзли в горле, как тот, почти что забытый комок. Замерзли, потому что птичка услышала обещанную песнь.

И была в ней неизбывная тоска по ушедшему безвозвратно, и слышалась радость того, что впереди еще чуть ли не вечность, и сквозил страх перед грубой силой бескрылых, а страх перекрывало торжество того, что и у птиц теперь есть право голоса. Весь мир, включая загадочную Далекую Страну, вся вселенная из необъятности сжалась в крохотную точку, в искорку пробившуюся до глубин души, где каждое прикосновение и жгло, и согревало.

И под эту мелодию подошла Маруша к трону.

- Займи свое место, повелительница, - величаво разрешил Рарог, высиженный девятидневным оброком человеческим. - Бескрылые уступили нам половину мира. Прими ее и владей.

- А когда мы полетим обратно? - взъерошив перья от смущения, пролепетала Маруша.

Рарог вскочил на спинку трона, и его соколиный профиль четко отпечатался на синеве небес.

- Обратной дороги нет. Все пути заканчиваются здесь. Ты успела. Зачем тебе возвращаться?

- Серебряный Птенец ждет...

- Его приход подарил нам половину мира. И этой половиной повелевать тебе.

Он взвился вверх, обернулся огненным вихрем и украсил небеса призрачными картинками, где в иллюзорных зданиях причудливо перемешались черты человеческой архитектуры и птичьих гнезд.

"А птенец..." - снова забеспокоилась Маруша.

Но спрашивать было не у кого. Одна стояла Маруша на ступенях. По сторонам бесконечной стаей шумели многочисленные птицы, прибывшие на коронацию. А Могол, Сирин и Грифоны казались безмолвными статуями, которые веками выслушивают вопросы, но никогда не снисходят до ответов.

Тяжелая поступь раздалась позади. Маруша испуганно обернулась. По ковровой дорожке волочилось огромное тело двуглавой птицы Рух.

- Не задерживай нас, девочка! - прощелкала правая голова.

- Птицы ждали этого часа много веков! - проклацала вторая.

- За одну секунду в мире умирает пятнадцать тысяч птиц, - продолжила первая.

- И каждую из них ты лишаешь праздника, - отозвалась левая.

- Величия, - правая склонилась над Марушей.

- Могущества, - левая изогнулась змеей и тоже оказалась близко-близко.

- Не жалеешь себя...

- Пожалей хоть их!..

- Иди-иди, - хором закончили обе головы.