За гранью Разлома (СИ)

— Да ни в жизнь! — пообещал Слава, и Макс безоговорочно ему поверил. В чём они абсолютно сходились, так это во мнении, что большие команды, а тем более — организации вроде Инквизиции, здорово мешают работать и жить.

Наставник Макса тоже не любил Мотыльков, правда, по более личным причинам: его предыдущий ученик сбежал к ним.

— Ты знаешь, почему он меня киданул, а? — жаловался вечерами хлебнувший лишнего Синий. — Он, это, сказал, что я слишком старый. Ну, да, я не из этого вашего поколения мечущегося, но какой я старый, мне ещё пятидесяти нет… Я в армии служил, пока вы клювами у мамкиной груди щёлкали! У меня опыта больше, чем у всех этих Мотыльков вместе взятых, а теперь я для вас, значится, старый.

Скорее всего, настоящая причина бегства ученика была другой. Может, пристрастие Синего к алкоголю, а может, иные особенности характера, однако в одном бывший военный был прав: опыта ему хватало, и Макс ценил возможность перенять его часть.

— Что у тебя с Мотыльками? — осведомился догнавший напарников Миша.

— Долгая история взаимного недопонимания, конфликт интересов и несовпадение идеологий.

— Идеологий?

— Я не люблю Инквизицию.

— Почему?

— А что, по-твоему, Инквизиция? Как для тебя выглядит то, чем они занимаются?

— Хм… — Миша задумался. — Ну, это большое объединение охотников, куда принимают новичков, чтобы они могли освоиться и потом помогать общему делу. У них неплохая инфраструктура: я не видел стоянок лучше, чем их, и их становится всё больше. Сейчас на многих ещё и зарядиться можно, и воду подвозят. И это не только для своих, закрытые стоянки я встречал, ну, раза два, наверное. Мне очень нравится, что они работают не только на себя, а на людей в целом. Опять же их система передачи информации по стоянкам довольно удобная, но это мне повезло получить к ней доступ, вообще это обычно только для их членов. Ну и да, в целом на дорогах стало приятнее, когда Инквизиция начала развиваться. Куда меньше охотников стало шататься неприкаянными. Я вот давно не слышал о том, чтобы охотники нападали на других людей, даже о грабежах не слышал. Мирным вампирам всё ещё достаётся, но это да, тут сложно. И, в общем-то, в целом мне кажется это объединение логичным и удобным: охотники знают, что их поддержат и едой, и газом, и что ещё там может понадобиться, а они выполняют общественно полезную работу, которую им организованно спускают сверху. — Он замолчал, будто закончив, а потом вдруг добавил: — Возможно, будь ты в Инквизиции, твоя проблема с машиной уже давно была бы решена.

Макс невесело усмехнулся. Будь он в Инквизиции, он бы уже давно удавился.

— А как оно выглядит для тебя? — спросил школьный друг, и Чтец безапелляционно ответил:

— Хреново. Во-первых, совершенно непонятно, кто за этим стоит. Да, я знаю, что у них там совет, но слухи о нём ходят разные. Какие-то мутные типы собирают наивных идиотов, решивших поиграть в героев, внушают им чувство безопасности и выкидывают их на корм Кровавым. Сколько таких вот «охотников» отправилось на тот свет за последние годы? Если бы не Инквизиция, они бы сидели по своим поселениям, слушали радио и никуда не лезли. Но нет, Инквизиция изо всех сил строит из себя что-то фундаментальное и надёжное. Строят свою структуру, портят жизнь… — Ему, Максу, они здорово портили жизнь. — Одиночкам. Появилась их система новостей, и по радио стали говорить меньше. Работу искать теперь труднее, удаётся перехватить в основном экстренные случаи, а это не по моей части. И, что особенно бесит, они раздают работу, — его работу, работу, которую он сделал бы лучше, — совершенно не думая о том, кому они её раздают. Совершенно нерациональное использование человеческого ресурса, особенно эта замечательная повинность с дежурствами. Как бы я ни относился к Мотылькам, без Инквизиции они могли бы сейчас заниматься одним из бесконечного множества более полезных дел. Мотыльки — не те люди, чей потенциал можно растрачивать на охрану стоянки. И на кой чёрт им на это шесть человек? Нет, стоянки, помощь с ресурсами и всё такое — это, конечно, прекрасно, ради этого не жалко было бы отдавать часть заработанного в общак. Но если бы каждый просто делал своё дело, было бы и проще, и эффективнее. Но нет, я буквально каждый месяц замечаю, как Инквизиция пытается всё подмять под себя, структурировать, впихнуть всех в такие вот ячейки. Может быть, я драматизирую, но для меня подобное противоречит самой идее охоты.

— Знаешь, Макс, а ты сейчас говоришь точно так же, как Мирка, когда вы спорили.

— Что? — Сбитый с толку неожиданными словами друга, Чтец невольно замедлил шаг. — Ты о чём?

— Вы спорили о печатях, — Миша улыбался, словно рассказывал о чём-то неимоверно приятном. — Ты говорил, что нужно отбросить лишнее и всё структурировать, а Мирка — что такой подход противоречит сути создания печатей.

— Но это же совсем другое.

Или не другое? Может быть, вся проблема тогда была не в тезисах Мишиной спутницы, а в способе их подачи? Макс шёл молча, скрупулёзно вспоминая, что говорила тогда Мира и что он отвечал ей.