За гранью Разлома (СИ)

Пальцы коснулись рисунка. Прикрыв глаза, Рада сосредоточилась, направляя в печать силу. В школе учили, что в этот момент она должна почувствовать поток, струящийся через её тело, но Рада никогда не ощущала ничего интереснее лёгкого покалывания на кончиках пальцев. На одну короткую секунду ей показалось, что печать потеплела, — это сработали чары — и девушка опустила руку. Щели между дверью и стенами дома пропали.

Несколько раз осторожно толкнув дверь и убедившись, что открываться она не спешит, Рада проскользнула в главную комнату. После темноты прихожей здесь казалось совсем светло.

— Справилась?

Бабуля смотрела на непутёвую внучку из своего кресла, склонив голову на бок. Обрамлённые добрыми морщинками, её глаза были светлыми, чистыми и молодыми.

— Если нас кто-нибудь сожрёт из-за того, что я облажалась, я не виновата, — буркнула старшая дочь Беляевых.

— Созлут! — жизнерадостно отозвался из-под стола тонкий детский голосок. В свете лампы пламенем вспыхнули рыжие кудри высунувшейся из укрытия Кати, которая, уставившись на старшую-старшую сестру, провозгласила: — Кикимолы созлут!

Рада демонстративно всплеснула руками и улыбнулась. Не улыбаться, глядя на Катёнка, было невозможно.

— И ты туда же, мелочь? — Она присела возле стола. — Что ты тут, в дозоре сидишь? Караулишь?

— Калаулю, — серьёзно подтвердила трёхлетняя дозорная и тут же радостно взвизгнула: — Калаулю кикимолу!

Димка любил шутить, что Катю можно держать вместо собаки: бегает на четвереньках, лает громко, по возможности кусается. Безмерно обожающая младшую-младшую сестру Рада в ответ называла Диму лешим. Её долговязый братец мог замирать и часами стоять неподвижно, глядя в пустоту. Если бы птица свила гнездо в его тёмных кудрявых волосах или белка перепутала его постоянно приоткрытый рот с дуплом, никто бы не удивился.

На такие утверждения Димка обижался. Зануда, с чувством юмора у него всегда было не очень. Прошла всего неделя с тех пор, как он уехал, а Рада уже скучала. Увы, её брат пожелал учиться, и вся семья с радостью приняла его решение. Пятнадцатилетнего Димку увезли в старшую школу, и теперь он видел на одно поселение больше, чем его старшая сестра. Может быть, он даже не вернётся назад, захочет остаться там, где больше людей и возможностей. Один за другим названный и родной братья Рады покинули дом, и вид опустевших стульев за обеденным столом заставлял сердце запертой в поселении девушки болезненно сжиматься.

Рада покосилась на крепкий обеденный стол, застеленный широкой кружевной салфеткой. Во время еды салфетку убирали и складывали на бабулино кресло; если нужно, приносили сверху запасные стулья, и комната с её маленьким, занавешенным кружевной занавеской окошком наполнялась запахом еды. Готовила обычно мама, иногда — Лена. Комната умещала в себе кухню, столовую и гостиную, и когда-то восемь человек, считая тогда ещё безымянную крошку Катёнка, умещались здесь с трудом. Теперь всё изменилось.

Конечно, Димка вернётся зимой, на каникулах. С Максом всё было сложнее. Он иногда заезжал ненадолго, и никто не мог знать наверняка, когда его ждать и стоит ли ждать вообще. Прошло уже четыре месяца с тех пор, как Макс последний раз давал о себе знать.

— Поисковые отряды вернулись, — сообщила Рада, направляясь к кухонной раковине, чтобы умыться.

— Ну и прекрасно. — Бабуля не пыталась скрыть облегчение. — Нашли?

— Не знаю, я к ним не подходила.

— Ты? Не подходила? Это как же до такого дошло?

— Да вот… — Объяснять не хотелось. Зато в сердце вдруг ярким пламенем вспыхнуло другое желание, и Рада, поддавшись ему, подтащила табуретку к бабулиному креслу, устроилась на ней, жалобно посмотрела в добрые глаза и спросила: — Ба, а если бы ты была главой поисковой группы и могла взять меня с собой под свою ответственность, ты бы взяла?

Бабуля вопросительно вскинула брови.

— Это чего за вопросы такие?

— Мне Дмитрич разрешил тоже пойти, если за меня кто-нибудь поручится, а они…

В душе полыхал огонёк обиды, и Рада, всё больше распаляясь по мере рассказа, пересказала бабушке события минувшего дня.

Бабуля не перебивала и ничего не спрашивала. Дождавшись, пока её непутёвая внучка закончит рассказ, она некоторое время молчала, разглядывая девушку с головы до ног.

— Зачем к Дениске пошла, а? — тихо спросила она наконец.

Как зачем? Чтобы спросить, конечно, она же только что рассказала. Промешкавшая от удивления Рада уже открыла рот для ответа, когда бабуля огорошила её следующей фразой:

— Забыла, как умерла его мать?

Рада медленно закрыла рот. Вопрос ставил её в тупик. Она помнила, что мама Дениса погибла, ещё когда они учились в школе. Её тело принесли из-за стен, накрытое тентом, и не показывали посторонним, а Ден вроде бы не хотел об этом говорить. Происшествие не засело у Рады в памяти, и она и не вспомнила бы о нём, если бы не вопрос бабули.

— Её кто-то убил… — осторожно начала старшая дочь Беляевых и, окончательно убедившись, что ей больше нечего добавить, обречённо закончила: — В лесу. А потом приезжал охотник на вампиров и это расследовал.

Охотника она запомнила куда лучше.