За гранью разума. Книга вторая. Робкий шёпот ветра

Джеймс ещё раз посмотрел на Джессику. Она улыбнулась ему с экрана. На душе стало так хорошо и тепло. Какое – то необъяснимое чувство счастья и лёгкости окутало Фокса. Он закрыл глаза.

Молодой, двадцатичетырёхлетний, красивый брюнет Джеймс поднялся с дивана и, сделав несколько шагов, оглянулся. Там осталось сидеть безжизненное, поникшее тело восьмидесятилетнего Эрина Маккензи. Вдруг перед Джеймсом появился какой – то свет. Он приближался и окутывал, как бы втягивая в себя и заполняя собой окружающее пространство, превращаясь в бесконечность, где нет ни начала, ни конца.

В Лос–Анджелесе, в студии танца и спорта «Джайв», тридцатилетняя Джессика Льёрентэ проводила пятую по счёту тренировку по танцам.

– Тянем темечко в небо и, ни в коем случае, не горбим спинки, – улыбнулась Джессика, внимательно наблюдая за детьми, ритмично передвигающихся по паркету.

Вдруг молодая женщина резко схватилась за грудь в области сердца. Улыбка в один миг испарилась с её лица. Джессика начала задыхаться, будто миллионы железных прутьев скрутили её тело в области груди. От недостатка кислорода у Льёрентэ закружилась голова. Вскоре Джессика без сознания упала на пол.

– Миссис Льёрентэ плохо! – закричал кто – то из маленьких танцоров, и напуганные дети кинулись прочь из зала.

В коридоре клиники Саймона Джейна в Лос–Анджелесе, доктора ожидали родители и муж Джессики. Роберт и Джулия сидели на мягких креслах. Женщина чуть покачивалась то назад, то вперёд. Мужчина нежно гладил её по спине. Энтони, не находя себе место, ходил по коридору клиники.

Родные Джессики не могли понять, что с ней случилось? Девушка не жаловалась на здоровье.

Наконец, к семье Джессики вышел Саймон. Если сказать, что на мужчине не было лица, то ничего не сказать. Он был очень бледным.

– Что, Саймон? – Джулия и Роберт подошли к доктору.

Он тяжело вздохнул, но продолжал молчать.

– Саймон, – на этот раз к врачу приблизился Энтони.

– Я не понимаю, что произошло, – глаза Джейна наполнились слезами. – Боже мой, Роберт, Джулия, Энтони, я не знаю, что произошло, – Саймон присел на кресло.– Она умерла. Джессика умерла.

Повисла душераздирающая тишина, после которой Джулия разразилась нервным, нездоровым смехом. Женщина кричала и била Саймона кулаками. Роберт опустился на стул и горько заплакал. Энтони сполз по стене вниз, подтянул к подбородку колени и, положив на них голову, зарыдал.

Панихида Джессики состоялась в Лос–Анджелесе. В этот день стояла прекрасная погода: светило яркое солнце, в вышине простиралось безграничное васильковое небо. Прекрасная, молодая Джессика лежала в чёрном, дорогом гробу, который внутри был украшен тёмно – красной тканью, со всех сторон девушку обложили её любимыми цветами: белыми лилиями.

В толпе людей, пришедших проститься с Джессикой, находились две женщины, они обе работали в студии Патриции.

– Что же всё – таки произошло? – поинтересовалась Кэти.

– Насколько я знаю, у Джессики внезапно остановилось сердце, – поделилась информацией Эллина. – Знаешь, как это бывает, когда у человека кто – то умирает, очень близкий и родной.

– Но, у девочки никто не умер, у неё всё было в порядке, – возразила Кэти.

– Никто толком не знает, что произошло, даже её семья, – пожимая плечами, подвела итог Эллина. – Очень жаль Джулию, она совсем «плохая», – женщина указала на Маккартни, которая еле держалась на ногах.

– Да, очень жаль, – подтвердила собеседница.

Недалеко от места проведения панихиды стоял Приверженец Времени. Мужчина опёрся на трость и с горечью наблюдал за происходящим.

–Приветствую тебя, Альберт!

Рядом с ним, словно ниоткуда, возник ещё один человек. Мужчина был высокого роста и плотного телосложения. На нём был надет кафтан, состоящий из двух цветов: чёрного и белого. Лицо Мудреца украшала белая, длинная борода, а седые волосы прикрывал не большой головной убор бело – чёрного цвета. Это был ещё один Мудрец. Приверженец Света и Тьмы, он отвечал за тот мир, куда души отправляются после того, как их физическое тело умирает. Люди называют его раем и адом, Мудрецы же зовут Светлой и Тёмной стороной. Приверженец Света и Тьмы обладал дерзким характером и прямолинейностью.

– Здравствуй, Маркус, – поприветствовал Альберт. – Ты понимаешь, что происходит?

– Нет, – коротко ответил Кляин. – Я совершенно не понимаю, что творится, – возмущению Мудреца не было предела. – Почему она умерла?

– Этот вопрос не ко мне, – усмехнулся Холлидей. – Ты отвечаешь за жизнь после смерти, и тебе, как ни кому другому, должно быть известно, почему так вышло.

– Вся эта история началась именно с тебя, Альберт, – укорил мужчину Мудрец. – Ты не уследил за правильным ходом Времени, не ликвидировал аварийное состояние четвертого измерения. Затем, Филипп, он тоже «хорош», не надо было, кого попало впускать в осознанные сны.