За гранью (СИ)

Вышедший из темноты присел рядом с Мироном. Мужчина средних лет, в строгом сером костюме, при галстуке, с совершенно непримечательной внешностью. На таком не останавливается взгляд на улице, увидишь — и тут же забудешь.

— Мирон Павлинович, у меня к Вам есть одна просьба, — обратился незнакомец к Мирону.

— А Вы кто такой? — не особо дружелюбно спросил Мирон.

— Какая разница? — устало махнул рукой мужчина.

— Нет уж, позвольте, должен же я знать, кто и зачем меня просит…

— Не должны, Мирон Павлинович, не должны. Это не игрушки, в которые с Вами играет этот… Адам.

— Игрушки? — Возмущенный Мирон хотел встать и почувствовал, что не может.

— Помните, в детстве Вам приходилось читать рассказ "Честное слово"? Про маленького мальчишку, которого старшие ребята назначили часовым и забыли сменить? А он стоял на своем посту до глубокой ночи, пока случайный прохожий не привел к нему настоящего майора, который снял его с поста.

И правда, в детстве такой рассказ Мирон действительно читал. Автора он уже не помнил (вроде Гайдар, но уверенности не было), но сюжет довольно легко всплыл из глубин памяти.

— И какая связь? — спросил он "Серого".

— Простая. Смотрите, мальчишка воспринимал это всерьез, для него это была больше чем игра. Вот и для Вас все происходящее — отнюдь не игра. Но с точки зрения взрослого человека, автора рассказа, действия мальчишек несколько… неадекватны реальности. Поверьте, именно такими кажутся и Ваши действия — со стороны.

— И, тем не менее, мне бы хотелось Вас как-то называть, — Мирон знал, что когда тебя пытаются так вот смять, ошарашить, необходимо найти зацепку и ни в коем случае не отступать. Сейчас он столкнулся с новой силой, возможностей которой он еще не мог точно оценить, но даже на первый взгляд было видно, что сила эта велика. И можно было поддаться ей и позволить тащить себя в нужном ей направлении, а можно — постараться выяснить ее природу и желания и обговаривать возможности сотрудничества. Генерал-майор Службы Безопасности Юго-Западной Федерации Мирон Павлинович Нижниченко не привык плыть по воле волн, каким бы сильным не было течение. И сейчас он намеревался сыграть с незнакомцем, и теми, кто стоял за ним, свою игру.

— Хорошо, — улыбнулся одними губами таинственный собеседник. — Кажется, я Вам показался серым? Ну, так и называйте меня Серым Эм.

— А почему Эм?

— Ох, до чего же Вы любопытны, Мирон Павлинович…

— Это профессиональное…

— Понимаю… Давайте считать, что Эм — это сокращение от слова «молчащий». Вообще-то я довольно молчаливое существо…

Собеседник снова улыбнулся — и опять одними губами.

— Хорошо, итак, господин Серый Эм…

— Просто Серый Эм, прошу Вас. Обращение господин мне немного неприятно.

— Извините. Итак, уважаемый Серый Эм, мне бы хотелось понять…

— Уважаемый Мирон Павлинович, Вам ведь приходилось слышать об Аристотеле, Платоне, Канте, Сковороде, Ломоносове, Галилее, Лапласе, Федорове…

Серый Эм выжидающе умолк. Привыкший анализировать всё и вся Нижниченко подметил, что в ряду широко известных философов был упомянут Григорий Сковорода. Интересно, что это — вежливое упоминание земляка Мирона или же идеи украинского мыслителя оказались гораздо ближе к истине, чем принято думать? Эх, как все же тяжело без информации. Дома бы сразу дал задание подготовить справку по философскому наследию Сковороды, да и сам бы, конечно, попробовал бы вчитаться.

— Приходилось слышать, — кивнул Мирон.

— Неглупые люди, правда?

— Умные.

— И вот все они, Мирон Павлинович, хотели понять… И кое-что, поняли, но далеко не все. А Вы сейчас хотите их превзойти и понять все. Думаете, у Вас получится?

— Вы читаете мои мысли?

— Немного. Поверьте, я не стремлюсь узнать Ваши тайны. Но то, что касается нашего разговора — мне доступно.

— У меня нет желания постигнуть все законы мироздания. Но я хотел бы понять, почему вы назвали поведение Адама "игрой".

— Я попробую Вам объяснить, — Серый Эм вздохнул как-то обречено, словно человек, которому предстоит долгая, нудная и совершенно бессмысленная работа. — Понимаете, со временем у Адама и его сородичей как-то притупилось чувство реальности. Они многое знают, очень многое. Очень многое умеют. Однако, они относятся к своим знаниям и умениям поразительно некритически и склонны преувеличивать свое влияние на события, в которых участвуют. Вы, кажется, беседовали о Трое? Там, в Крыму… Так вот, они действительно принимали в тех событиях некоторое участие. Однако их вклад в то, что то, что случилось, случилось именно так, как случилось — очень невелик. И были другие, те, которых потом называли Олимпийскими богами. Так вот, эти-то под Троей в дела людей вмешались куда сильнее. Собственно, Троя была их делом ничуть не меньше, чем делом людей. А ваш собеседник, Мирон Павлинович, об этом прекрасно знал. Но — предпочел умолчать… Или вот — Балис…

— Что — Балис? — напрягся Мирон.

— Адам говорил Вам, что хотел Балиса подвести к Вам туда, в Федерацию.

— Говорил…