За гранью снов (СИ)

Я помнила тот день, когда, очевидно, был сделан этот снимок. Это был прием в честь официального объявления о нашей помолвке в светском кругу, для избранных гостей, представителей Второй параллели. Прессе, естественно, путь на данное мероприятие был закрыт. Входы и выходы тщательно охранялись. Но, по всей видимости, кто-то, решив заполучить сенсационный репортаж, смог пробраться к черному входу, через который мы со Штефаном покидали прием. Я помню, Штефан тогда сказал, как ему приятно видеть ошеломленное лицо Карима Вийара, которого он так и не простил, а потом, будто вновь ставя на мне метку принадлежности, поцеловал, жадно и страстно. На радость фотографу, ставшему свидетелем данной сцены.

И, кажется, вскоре этому смельчаку придется поплатиться за свое опрометчивое стремление завладеть сенсацией. Когда Штефан исполнит свою угрозу. Не в полной мере, но фотографу я не завидовала. Штефан почему-то отчаянно оберегал новость о нашей свадьбе от посторонних людей. Если бы я не знала его так хорошо, то предположила бы, что он боится банального сглаза. Но даже мысль об этом была смехотворна. Хотя факт оставался фактом: до недавнего времени круг посвященных в нашу свадьбу был настолько узок, что всех осведомленных можно было пересчитать по пальцам одной руки. После официального объявления Штефан заявил, что на свадьбе будут присутствовать лишь родные и близкие, а поскольку у нас их было не так и много, круг приглашенных на данное торжество тоже был весьма скудным. О прессе, конечно же, не могло быть и речи. Снова. Не сказать, что я жаждала, чтобы такое интимное событие моей жизни освещали вспышки фотокамер, но винить газеты за то, что они банально выполняли свою работу, тоже не стоило.

А фотограф, заснявший нас в весьма... пикантный момент, вот-вот мог нарваться на неприятности.

Я перевела взгляд на Штефана, который искал в справочнике нужный номер.

- Штефан, - окликнула я Князя, - это его работа.

- А мне плевать, - отрезал он. - Я дал частное распоряжение, чтобы ни одной фотографии не появилось в газете. Его нарушили, - он взглянул на меня, сверкнув глазами, - и нарушитель понесет наказание.

Я покачала головой и, отложив газету в сторону, встала с дивана, на котором сидела.

- Штефан, - повторила я, подойдя к Князю и тронув его за плечо, - он не сделал ничего противозаконного.

- Не сделал? – его брови удивленно поползли верх.

Какой же грозный! Я улыбнулась. Истинный грозный Князь, великий и ужасный. И почему я не боюсь?

- Он пробрался на прием, Кара, - сдержанно выговорил он, не прекращая поисков нужного номера. - Что он еще заснял, прежде чем его вывели из дворца!?

- Он просто собиратель сплетен, - уговаривала я его, пытаясь вырвать телефон из цепких пальцев.

- Наша свадьба – не сплетня, - сквозь зубы выговорил Штефан, отбирая у меня телефон.

- Она будет считаться таковой до тех пор, пока мы официально не объявим, что помолвлены.

Он с удивлением воззрился на меня, а потом его глаза вдруг сощурились, а взгляд стал напряженным.

- Ты предлагаешь... дать им еще большую почву для сплетен? - изумился он, а я, воспользовавшись моментом, вырвала телефон из его рук и отбросила в сторону.

Пока он не опомнился, глядя на меня с изумлением, став возражать, обхватила его за плечи, слегка сжав.

- Я предлагаю поделиться со всем миром нашей радостью, - проговорила я спокойно.

Штефан нахмурился, долго смотрел на меня, а потом, поджав губы, жестко выдал:

- Я не собираюсь ни с кем ею делиться, - схватив меня за плечи, прижав к себе, горячо добавил: - Я тобой не намерен делиться!

Я криво усмехнулась. Будто кто-то посмеет.

Он не мог спокойно на это отреагировать, и я это знала. В этом они с отцом были схожи, тот тоже не желал, чтобы информация о свадьбе просочилась в прессу. Были у него сомнения и насчет самой свадьбы, а особенно насчет моего жениха, его будущего зятя, но я их развеяла. Хотя замечала порой косые взгляды в сторону Штефана, которыми поглядывал на него лорд Мартэ. Они сдержанно кивали друг другу, пожимали руки, даже кое-как, явно через силу, улыбались, а потом один говорил, чтобы я хорошенько подумала и не совершала глупостей и необдуманных поступков, а второй сокрушался, что житья ему больше не будет.

На самом деле, отец смирился с тем, что я люблю Штефана, я это знала, но вот сам Штефан об этом и не догадывался. Оттого было довольно интересно наблюдать за тем, как они пыжились и сверкали глазами. В день, когда я вернулась домой и предстала перед отцом целая и невредимая, я думала, что в ту же секунду над головой Штефана свершится его отцовское правосудие. Но нет, обошлось. С моим вмешательством.

Но в одном эти двое сошлись – никакой прессы.

- Давай дадим интервью одной из газет и успокоим их интерес, - предложила я, сверкнув глазами. – Ммм?

Его губы жестко сжались в тонкую линию, а я улыбнулась.

- Не делай так, - тихо предупредил он меня, но я не подчинилась.

- Как? – поддела я его, прекрасно зная, о чем он говорит. И повторила: - Ммм?