За гранью тишины

Я долго думала, писать или не писать эту главу. Слишком больно даже вспоминать тот период, тем более описывать его для всех.

В мае 1998 г. обстоятельства сложились так, что всех нас, а это примерно 30–40 человек, поставили перед выбором: все, что есть в Риге, оставить и уехать примерно на полгода в Цесис — пройти тест на готовность к замкнутому циклу. Многие сразу отсеялись. Но мы с Сережей хотели туда поехать, мы загорелись этой идеей. В тот момент я не представляла себе, как можно без этого жить. Желающие поехать в Цесис должны были выполнить ряд условий и обязательств. Мы приложили все усилия, чтобы все это выполнить, но неожиданно за несколько дней до переезда нам поставили дополнительное условие, с которым мы уже не справились. Так мы в Цесис и не поехали.

Я думала, что не смогу продолжать жить. Мне казалось, что весь мир должен был рухнуть. Что-то сломалось у меня внутри. Прошел день, другой, за окном месяц май. Все вокруг расцветало и радовалось. Почему-то никакой Апокалипсис не наступал. И я поняла, что жить можно как все. Какое-то время назад учитель говорил, обращаясь ко мне: «Ничего, ты сильная, ты выдержишь». Я далеко не всегда понимала, о чем и к чему это он говорил…

То, что произошло той весной, было как гром среди ясного неба. Внешне наша жизнь была замечательной, но внутри меня съедала одна и та же мысль: «За что? Почему?» Уже зная законы жизни — каждый получает лишь то, что заслужил и достоин получить, — я старалась понять, что было во мне не так, где я совершила большую ошибку. Но анализ последнего отрезка жизни ни к чему не привел. Во мне стала зреть обида. Огромная, всепоглощающая обида на учителя, на ребят, на практику. Меня это разрывало на куски, я не могла этого понять и как следствие — не могла простить и отпустить эту проблему. Я очень хорошо знала Генадия. Он, как учитель, дающий и обучающий практике, является маленьким винтиком в огромном, мудром механизме мироздания. Генадий просто физически не может быть не прав. Если бы он совершил какую-то ошибку как учитель, эта огромная сила его просто раздавила бы.

Генадий иногда говорил: «Я как водитель автобуса, который вы, как маленькие дети, раскачиваете, не обращая внимания на дорогу, вижу, что на пути препятствие и аварийная ситуация. Вот мне и приходится иногда на кого-то прикрикнуть, кого-то приструнить, чтобы не случилась какая-нибудь жуткая авария. А вы — нет чтобы сделать вывод, — обижаетесь».

Через четыре месяца Сережа все-таки смог поехать в Цесис. А я осталась работать, ждать мужа и, конечно, любить дочку. Еще через два месяца все вернулись в Ригу. Сережа тоже, но он почему-то решил больше не заниматься со всеми. Сергей тогда так и не рассказал, что там случилось, с чем он там столкнулся, какие мысли к нему стали приходить, но вернулся он каким-то другим.

Я была счастлива, что наша семья опять в сборе, и в то же время удивлена, что Сережа не хочет ходить на групповые занятия, но ничего не сказала. Все было будто бы замечательно. Каралиночка подрастала, она росла доброй, смышленой и красивой девочкой.

Лишь совсем недавно Сережа понемногу начал рассказывать, что там, под Цесисом, происходило. Темпы обучения при подготовке к замкнутому варианту были настолько велики, что у кого-то начали вылезать застаревшие болезни, о которых уже давно забыли, у кого-то началось обострение в отношениях друг с другом или стали всплывать старые обиды, корни которых прятались еще в раннем детстве… Но ребята знали, на что и ради чего они шли. Никому не хотелось растягивать обучение на многие годы, если это можно было сделать за считанные месяцы. Тем более то, что накопилось в душе и теле человека, все равно следовало вытаскивать наружу и очищать. К тому же во время таких замкнутых курсов есть шанс очистить себя от ошибок, совершенных не только в этой жизни, но и тех, которые тянутся с предыдущих жизней. Вот и Сергей столкнулся в глубине себя с такими вещами, о которых раньше даже не подозревал. Он засомневался, что сможет справиться с этим, и сделал шаг назад, загнав проблему на самое дно души.

И вот 21 июля 1999 г. произошла трагедия. Это случилось, когда мы были у моих родителей за городом… Муж гнал машину в Сигулдскую больницу. У меня на руках лежало голенькое тельце двухлетней дочки. Ее голова безвольно подергивалась на каждой яме. Из ушка шла кровь. Очень редко раздавался еле слышный стон. Она была еще жива, но лежала без сознания… Палата интенсивной терапии… Мучительное, очень долгое ожидание специалистов из Риги… То, что творилось со мной в те долгие, бесконечные четыре часа, я описать не смогу… Я даже сейчас, три года спустя не могу сдержать поток слез.