За гранью

Ты должен этому научиться, Трэвис! Должен, как бы трудно тебе ни пришлось.

Палец его неосторожно задел одну из начертанных на табличке рун. Кронд. Огонь. Не дай Бог, если еще раз… С ожесточением стиснув в пальцах стержень стилоса, Трэвис вновь склонился над столиком.

— Трэвис?

Тот оглянулся и увидел над уровнем пола голову поднимающегося по лестнице Рина. Потом показались плечи, туловище и наконец вся коренастая фигура молодого толкователя. Низ его серого балахона покрывала корка подсохшей грязи. Должно быть, ему сегодня пришлось проделать немалый путь пешком, и пролегал он отнюдь не по коврам и паркету.

— Ты что здесь делаешь? — удивился Рин. — Почему домой не идешь?

Трэвис вместо ответа показал ему пергамент с рунами. Рин присвистнул и неодобрительно покачал головой.

— По-моему, старина Джемис перебрал пива за завтраком. Этот свиток длиннее драконьего хвоста!

— Ничего, я уже почти закончил.

— Позволь взглянуть.

Рин протянул руку с короткими толстыми пальцами. Трэвис знал, что его молодой наставник родился в Южном Кейлаване в семье землепашца и успел хорошо познать нелегкий крестьянский труд, прежде чем сделаться учеником мастеров Серой башни. Несмотря на внешнюю неуклюжесть, руны у него получались четкими и изящными, рядом с которыми выходящие из-под рук Трэвиса выглядели грубой мазней куриных лап в навозе.

Взяв протянутую табличку, Рин углубился в ее изучение. Уже через несколько секунд улыбка исчезла с его уст, но толкователь все же заставил себя довести просмотр до конца. Закончив, он сумрачно посмотрел на Трэвиса.

— У тебя зеркальное зрение. — Это был не вопрос, а констатация факта.

Молоточки темных эльфов внезапно обратились в острые мечи светлых. Трэвис старался изо всех сил и был предельно внимателен, но он страшно устал, а рун оказалось так много…

— Джемис знает? — облизав внезапно пересохшие губы, спросил он упавшим голосом.

— Догадывается, быть может, но не более того. До сих пор твои таблички проверял я и, честно признаться, давно заподозрил неладное, но с Джемисом мы это пока не обсуждали.

— Фолкен как-то рассказывал, — судорожно сжимая стилос, глухо проговорил Трэвис, — что людей с таким дефектом зрения беспощадно изгоняют из учеников Серой башни… что им слишком опасно доверять контроль над рунами.

— Изгоняют, — не стал отрицать Рин. — И именно потому, что опасно.

К горлу Трэвиса подкатил ком, больше похожий на большой шершавый булыжник. Он попытался сглотнуть, но тщетно. Медленно поднявшись из-за стола, Трэвис запахнул плащ.

— Прощай, друг Рин. Спасибо тебе за все, — пробормотал он, направляясь к лестнице.

— Воск так легко плавится…

Трэвис остановился и обернулся к наставнику.

— Полагаю, не стоит нам показывать эту табличку мастеру Джемису, — невозмутимо произнес Рин. — Скажу ему, что по рассеянности положил ее слишком близко к огню и не успел даже прочесть, как все потекло.

Трэвис так и остался стоять, разинув рот. Рин давал ему еще один шанс, сознательно пойдя на нарушение закона. Чем же он заслужил такой неслыханный подарок? У него не было ответа на этот вопрос; была лишь смутная догадка, что существуют такие дары, которые нельзя заслужить, а можно только принять — с благодарностью и благоговением, как благословение Высших Сил.

— Отныне я стану в десять раз внимательнее, Рин. Обещаю! — прошептал Трэвис, обретя наконец дар речи.

— Знаю и верю, — улыбнулся наставник. — А сейчас ступай отдыхать. И можешь не сомневаться, что на завтрашний день Джемис задаст тебе урок не меньше.

Трэвис с облегчением слетел вниз по лестнице и выскочил во двор. Кивнул охранявшим парадный вход стражникам — те уже привыкли к его поздним возвращениям из башни толкователей рун и не задавали лишних вопросов, — отворил тяжелую дверь и углубился в лабиринт замковых коридоров. По сравнению с прозрачными звездными сумерками снаружи воздух внутри цитадели казался мутным от дыма и копоти. Безусловно, здесь было намного теплее, но Трэвис никак не мог до конца свыкнуться с пропитанной неистребимой вонью атмосферой. Каждый раз, когда он возвращался в крепость, ядреная смесь запахов гнили, плесени, мочи, нечистот, кислой капусты, дыма и горелого жира шибала ему в нос чугунным ядром.

Дыша ртом — это немного помогало приспособиться к замковым «ароматам», — Трэвис торопливо пробирался по бесчисленным коридорам и лестницам к покоям, которые делил с Мелией и Фолкеном. Ему оставалось пройти совсем немного, когда за очередным поворотом он вдруг налетел на что-то, больше всего напоминающее груду грязного тряпья.

— Эй, полегче! — раздался откуда-то из глубины лохмотьев возмущенный скрипучий голос. — У тебя ведь два глаза, паренек! Или ты настолько глуп, что до сих пор не научился ими пользоваться?