За языком до Киева

Возможно, надо иметь прирожденную чуткость к таинственной прелести географических названий: с раннего детства у меня мурашки шли по телу, как только до слуха моего или до глаза доходили странные, причудливые, самой непонятностью своей привлекающие созвучия — КРАКАТАУ, СКАГЕРРАК, КЮРАСАО, ЯМАЙКА… Иногда притягивало полупонятное, полускрытое их значение. БАТОН-РУЖ? (По-французски значит «красная палка».) Почему такое имя дано небольшому городку в Соединенных Штатах, на берегу полноводной Миссисипи, реки Гека Финна, реки Сэмюэля Клеменса — Марка Твена?

Есть версия, согласно которой во времена первого проникновения белых (а ими были французы) в бассейн великого североамериканского потока здесь был установлен красный столб, подражание тотемным столбам краснокожих. Он указывал линию размежевания между хозяевами Американского материка и их невесть откуда явившимися гонителями. Его-то французы и назвали Батон-Руж, красный столб, а через него и самое место получило это имя. Немецкий топонимист XIX века И. Эгли, рассказывая о нем, замечает: «Имя это — клочок истории…»

Трудно сейчас поручиться, что рассказ Эгли — точная истина. По другим сведениям, в названии сохраняется память о некоем индейском вожде тех мест по прозвищу «Красный посох» или «Красная палица». Мне первая версия представляется более естественной, она и более романтична, если угодно. Течет могучая река. Над ее водами, в 200 километрах от безбрежной дельты, среди буйной растительности или на открытом лугу высится огромный выкрашенный суриком столб. На него с разными чувствами взирают и хмурые гонимые индейцы, и бородатые пришельцы с жадными душами… И вот проходят века, и нет уже установленного «на веки вечные» столба, нет ни краснокожих с ястребиными лицами, ни их свирепых гонителей. Сам французский язык перестал звучать на Миссисипи. А имя места живет. Будет жить и тогда, когда все переменится вокруг еще сто раз, если, конечно, его не разрушать сознательно или по невежеству.

У КРЕСТИЛЬНОЙ КУПЕЛИ

Граф Сергей Юльевич Витте, премьер-министр царя Николая Второго, в своих «Записках» рассказывает, между прочим, о следующем.

После взятия нами Квантунского полуострова на Тихом океане мы обязались открыть рядом с новой военной гаванью Порт-Артуром коммерческий порт в бухте ДАЛЯНЬ-ВАНЬ. Возник вопрос о том, как новый приморский город наименовать. По этому поводу был запрошен тогдашний президент Академии наук, великий князь Константин. Президент письменно выдвинул несколько проектов названия.

«Так, было указано на возможность назвать новый порт именем императора Николая, например Светониколаевск; можно было бы назвать порт от слова „слава“ — Порт-Славься, можно было бы назвать порт от слова „свет“, например Светозар, можно было бы назвать Алексеевск, в честь генерал-адмирала великого князя Алексея Александровича, так как порт был в конце концов взят нашей маленькой эскадрой, а начальником морского ведомства был великий князь Алексей…»

Царь при докладе спросил Витте: а каково же его личное мнение?

«Тогда я его величеству сказал, что я бы не назвал его таким громким именем, потому что бог знает, какая будет участь этого порта… Лучше назвать каким-нибудь скромным именем.

— Каким же, например? — спросил Николай.

Мне сразу пришло в голову, и я сказал:

— Да вот, например, ваше величество, бухта называется Далянь-Вань; вероятно, наши солдаты окрестят ее и скажут ДАЛЬНИЙ, и это будет соответствовать действительному положению дел, потому что порт ужасно как далек от России.

Государю это понравилось, он сказал:

— Да, я тоже нахожу, что было бы лучше назвать Дальний.

Я принес… приготовленный указ… Государь, подписав указ, сам прописал на свободном месте, которое было оставлено для названия порта: порт Дальний…»