За Императора!

Эмберли предложила и мне заменить мой потертый лазерный пистолет ручным вариантом более мощного оружия, но после некоторого колебания я отклонил ее предложение. Я настолько привык к нему за эти годы, что это было уже не просто оружие, а скорее продолжение моей собственной руки, и никакая дополнительная мощь не могла компенсировать разницу в весе и в ощущениях, которые сбили бы мой инстинктивный прицел. А и перестрелке это было равносильно выбору между жизнью и смертью. Но в то же время я надел нательную броню, скрытую под форменной шинелью. Было немного тяжело и неудобно, но лазерный заряд в грудь гораздо неприятнее.

Требек была занята раскладкой разрывных фраг-гранат в поясном раздатчике. Каждый взял по парочке таких, а еще дымовые шашки, шоковые гранаты, комплекты запасных батарей и множество всякой всячины, которую солдаты берут с собой на поле боя. Исключением был Холенби, который нес на поясе медицинскую аптечку вместо гранат, но его знание полевой медицины было ценнее его боевых навыков, ведь он мог в случае необходимости залатать своих. Да и в любом случае, если уж дело дойдет до гранат в замкнутом пространстве, это уже будет полный… так что парой гранат больше, парой меньше – погоды не делало.

– Можете сколько угодно рассчитывать на грубую силу… – Сорель глянул вдоль дула своего длинноствольного лазерного ружья, внеся мельчайшую поправку в прицел. Я приложил определенные усилия для того, чтобы найти этот ствол, потому что знал: снайпер привязывается к своему оружию крепче, чем я привязался к своему старому пистолету, и подгоняет его по себе, чтобы улучшить точность стрельбы. – Мне достаточно точности.

Вероятно, он понимал, какие каналы мне пришлось задействовать, чтобы вернуть ему это оружие, потому что, встретившись со мной глазами, он кивнул с едва уловимой благодарностью. Я был поражен. До сих пор я был уверен, что эмоции у него вообще отсутствуют.

– Только постарайтесь, чтобы оно стреляло в нужную сторону, – сказал я, смягчая язвительность замечания улыбкой.

На его бесстрастном лице промелькнуло некое выражение, которого я, впрочем, не успел понять.

– Мне пригодились бы еще эластичные бинты, – сказал Холенби, просматривая аптечку.

Я указал на ящик, привинченный к внутренней переборке «Химеры», – бортовую аптечку.

– Пожалуйста,– пригласил я его распоряжаться содержимым.

Он порылся в ней, извлек еще несколько предметов, от которых раздулась его поясная сумка, а всякую мелочь распихал в карманы и кармашки, вынув для этого несколько плиток сухого пайка.

– Лучше съесть это сейчас, – посоветовала Веладе, присаживаясь рядом с ним. – Не будешь потом страдать от голода.

– Да, верно, – согласился он, разламывая одну плитку пополам и протягивая половинку ей.

Она улыбнулась, и, когда брала паек, их руки на мгновение задержались одна в другой. Эмберли ухмыльнулась мне.

– Ах,– пробормотала она, стоя к ним спиной, – как мило.

Может быть, ей так и казалось, но для меня это лишь еще один признак близкой катастрофы, которая только и ждет, чтобы разразиться. Я подавил раздражение и тоже взял питательную плитку.

– Она права.– Я разделил паек и протянул половину Эмберли.– Надо запастись углеводами, пока можно. Нам вскоре потребуется довольно много энергии.

– А вы эксперт в этом, – сказала она, как будто чье-то мнение, кроме ее собственного, что-то значило в этой авантюре. Понюхав волокнистую массу, она осторожно откусила. – И вы что, действительно едите эту дрянь?

– Когда можем, не едим, – сказала Веладе.

– Ну, теперь уж я точно выживу. – Эмберли с гримасой отвращения проглотила остатки. – Ни в коем случае это не станет последним, что я попробую в своей жизни.

Солдаты рассмеялись, даже Сорель, и я снова восхитился ее силе манипулировать людьми[37]. Показав свою гражданскую суть, она очень тонко подчеркнула, что они в ее глазах – настоящие солдаты.

Я сомневался, что этого будет достаточно, чтобы спаять их в сплоченный отряд, но это и не было задачей данной миссии. Все, что от них требовалось, это отработать вместе достаточно хорошо и добыть для Эмберли необходимые ей разведданные. А также, конечно, помочь мне выбраться из этого в целости и сохранности.

Но все же слабых звеньев оставалось слишком много, чтобы я смирился с предстоящим испытанием. Келп и Требек, надеялся я, были достаточно профессиональны, чтобы отставить личную вражду в сторону до тех пор, пока работа не будет выполнена, особенно когда перед ними маячила перспектива помилования от инквизитора. Но они все еще избегали встречаться глазами, что меня вовсе не ободряло. И что бы ни происходило между Веладе и Холенби, этого могло оказаться достаточно, чтобы они поставили заботу друг о друге выше целей миссии. Выше жизни других членов отряда. Например, моей. А что касается Сореля… Что тут скажешь, у меня от него просто шли мурашки по коже, и я был намерен не выпускать его из поля зрения. Я и раньше встречал психов, и у него были все признаки такового. Он, уж точно, не станет колебаться, если придется пожертвовать всеми нами ради спасения собственной шкуры[38].