За Калинов мост

Зачем он приехал сюда? Зачем ему сдалась эта бабенка? Пустоголовая вертихвостка, ничем, кроме размера бюстгальтера и отца-генерала, не блещущая? Просто она вела себя так, как будто Савельев для нее – никто, и его, как всегда, это задело. Стоило прижать ее один раз за дверью, и она растаяла, повисла у него на шее, и он решил воспользоваться дешевым трофеем. В общем, ради такого сомнительного приключения не стоило тащиться в это забытое богом Весино, даже на генеральскую дачу.

После ранения и демобилизации Савельев как будто с цепи сорвался – женщины стали его главным хобби. Будто инстинкт самосохранения выродился в желание во что бы то ни стало оплодотворить все, что шевелится.

Он знал, что неотразим. И если женщине было мало его широкой груди и высокого роста, то пара героических баек о службе офицера спецназа ГРУ, как правило, кидали к его ногам любую. А немного выпив, Савельев часто впадал в меланхоличное настроение и мог заливаться соловьем пару часов подряд. Пил он тоже часто и помногу. Потому что пьяные рассказы для падких на «горячее» девок, и реальные воспоминания – две большие разницы. И жить с этими реальными воспоминаниями ему приходилось наедине с самим собой. Вереница мертвецов, которых ему пришлось хоронить и оплакивать, всегда ждала, когда он останется один, чтобы снова спрашивать его, почему он остался жив.

Он не должен был выжить. Это невероятное везение, аномалия, случайность. Смерть охотилась за ним долго, она давно пометила его своим незримым знаком, но Савельеву каждый раз удавалось ее обмануть. Он гордился этим, и вместе с тем не мог себе этого простить. И когда она поставила ему ловушку, из которой не было выхода, он все равно выскользнул из ее костлявых лап. Чудом. Никакой личной заслуги Савельев в этом не находил, но смерти снова пришлось признать свое поражение.

Озноб бил его все сильней, когда он понял, что это не холод, это страх. Первобытный страх смерти, к которому он когда-то успел привыкнуть, и который теперь благополучно успел забыть. И старуха с косой склонилась к его уху и шепнула по секрету: ты умрешь третьего октября.

Слова ее были чистейшей правдой. Никаких чудес на этот раз не будет. Она цепко впилась в него длинными пальцами, и выскользнуть ему не удастся.

Савельев сел на постели и скрипнул зубами. Девица, посапывающая под боком, взбесила его настолько, что он сгреб ее в охапку и несколько раз тряхнул.

– Ты! Ты слышишь меня? Ну?

– Что такое, Сереженька?

– Я знаю, когда я умру, – выплюнул он ей в лицо и отбросил на подушку.

Аллах Акбар.

Ее звали Катей, Савельев вспомнил об этом утром совершенно случайно. До десяти утра он метался, как лев по клетке, а она плакала и умоляла его пойти к какому-то местному шарлатану. Он послушался ее только потому, что не знал, как быть дальше. Да он вообще потерял критичность к своим поступкам, что говорить, он был в панике.

Ему удалось избавиться от своей навязчивой спутницы на входе в дом отдыха «Юнона», он поговорил с охраной с глазу на глаз, и ребята ее не пустили.

Бревенчатый домик местного шарлатана не произвел на него впечатления, а надпись над входом и вовсе рассмешила. Мстислав Волох! Потомственный маг! Савельев распахнул дверь, пригнулся и широко шагнул внутрь. И тут же навстречу ему откинулась черная бархатная занавеска – на пороге темной комнаты стоял лысый целитель и испытующе осматривал посетителя. За время работы в ресторане охранником Савельев научился оценивать содержимое кошелька по одежде: маг был одет просто, но дорого – в черный кашемировый свитер, твидовые брюки со стрелками, и безупречные спортивные туфли.

– Здравствуйте, – кивнул Волох с достоинством, – я ждал вас. Проходите.

Савельев немного растерялся – он ожидал немного другого приема. И кабинет мага тоже его озадачил: он предполагал что-нибудь вроде свеч, полумрака, курительниц с благовониями, но все оказалось проще и прозаичней – на тяжелом дубовом столе стояла обычная настольная лампа дневного света. Сбоку из темноты выглядывал книжный шкаф, и, судя по корешкам, книги целитель собирал долго и тщательно – чтобы приобрести такую коллекцию разом надо иметь состояние.

Волох указал на стул с высокой спинкой и предложил присесть.

– Я вижу, сколько времени вам отпущено, – начал он, не дожидаясь, пока Савельев расскажет ему о причине своего прихода, – и не стану вас обманывать: у меня не так много шансов спасти вашу жизнь.

От его ровного, спокойного голоса Савельев неожиданно расслабился и перестал паниковать. И внутренняя дрожь, изводившая его полночи и все утро, отступила. Не так много шансов? Да если есть хотя бы один шанс, он его использует, в этом можно не сомневаться!

– Что я должен сделать? – немедленно спросил он.

– Я честно обрисую вам ситуацию, предложу стратегию действия, а вы сами разработаете тактические пути решения. Я надеюсь, вы верите, что в этом мире существуют вещи, недоступные нашему пониманию?

Савельев машинально кивнул, хотя ни во что подобное не верил.