За Калинов мост

– А... – Сергей странно посмотрел на нее – как будто посчитал полной дурой – и больше расспрашивать не стал.

Маринка спала почти до рассвета, а проснувшись обнаружила около подушки красивый костяной гребень, украшенный резным изображением диковинной птицы с женским лицом. На спинке кровати Игоря горело сразу несколько свечей, а сам он лежал с книгой в руках и жадно глотал строчки. Сергея в домике не было, отчего Маринка сразу вздохнула с облегчением.

– С добрым утром, – она потянулась. И настроение, и самочувствие были просто отличными.

– Привет, – Игорь отложил книжку.

– Ты что, и почитать с собой брал? – удивилась она.

– Нет. Представляешь, я нашел это под кроватью, – Игорь показал ей затертую обложку, – знаешь, что это? Это Жюль Верн, «Пятнадцатилетний капитан». Издание 1903 года, с ятями.

– Надо же! Раритет! А гребешок тебе гадюка принесла в зубах?

Он улыбнулся и опустил глаза:

– Нет, я его просто нашел. И отмыл. Красивый, правда?

– Ага. А где поручик Ржевский?

– Травку ловит. Он уже два раза с крыши падал. Прибегал, брызгал слюной, требовал открыть секрет. Кстати, мы догадались, зачем эта бочка – в ней можно мыться. Если печка долго топится, вода в ней нагревается. А внизу есть пробка – она выливается наружу, под сваи. Только носить воду надо ведрами. Я помылся, и воды принес, только не знаю, тебе, наверное, мыться не стоит...

– Я отлично себя чувствую. Главное, чтобы вода была горячей, только полезно погреться.

– Я принесу еще два ведра, и мы их на печке вскипятим, – Игорь немедленно встал.

– Погоди. У меня к тебе такое деликатное дело... Ты не мог бы заманить сюда поручика и подержать его тут минут пять? Я ему не доверяю...

Игорь подмигнул ей и кивнул:

– Иди спокойно. Только ноги одень потеплей.

Его забота была такой приятной, и уютной, и согревающей... Наверное, Игорь тоже обладал какой-то волшебной силой – Маринка не сомневалась в том, что выздоровела благодаря его присмотру. Временами ей казалось, будто его внимание к ней проистекает не только из его дружеского расположения. Но, начиная рассуждать здраво, она понимала – он относится к ней скорей как к дочери, маленькой и слабой, требующей защиты и покровительства. И даже подаренный вчерашним утром цветок уже не представлялся ей знаком особенной к ней приязни. Не потому что она поверила в его рассказ с гадюкой. Игорь же не Сергей, увидев цветок, или найдя гребень, он сообразит подарить их девушке. Просто так, безо всяких далеко идущих планов. Эти здравые рассуждения грызли ее изнутри, она пыталась разглядеть в поведении Игоря опровержение для них, но не находила. И не могла взять в толк, для чего опровержение так сильно ей потребовалось.

Маринка никогда не искала себе защитников и покровителей, она сама отвечала за себя и свои поступки, и сама умела за себя постоять. Во всяком случае, до недавнего времени. Может, попав в экстремальную ситуацию, ей захотелось опереться на надежное плечо? Но в качестве надежного плеча герой спецназа ГРУ выглядел куда убедительней, а опираться на него Маринке вовсе не хотелось. Да и экстремального в сложившейся ситуации было немного – туристический поход по пересеченной местности. Однако проснулась она счастливой именно оттого, что медвежонок лежит на соседней кровати, и надо только руку протянуть, чтобы до него дотронуться.

А еще ей очень хотелось ему понравиться. Она даже начала жалеть, что стала для него Огненной Ладонью, а не цветком и не облаком. Ей невозможно захотелось быть красивой. Система ее ценностей дала глубокую трещину, то, что казалось ей важным еще позавчера, перестало иметь значение. Почему она не отрастила длинных волос? У нее получились бы такие красивые косы. Почему не взяла в дорогу никакой косметики? Если подвести глаза и накрасить ресницы, она бы выглядела намного симпатичней. И одеть, кроме спортивного костюма, ей больше нечего. Только юбку-занавеску.

Травка их покинула, едва рассвело, но солнце так и не показалось сквозь тучи. Маринка благополучно приняла ванну, и, за отсутствием зеркальца, воспользовалась блюдечком, которое нашла на дне озера. Костяной гребень тоже пришелся кстати. Она расчесывала мягкие от озерной воды волосы и корчила зеркальцу рожи, пытаясь придать лицу томное выражение печальной красавицы, как вдруг отражение ее неузнаваемо изменилось – лицо потемнело и сморщилось, как засохшее гнилое яблоко, нос опустился вниз и загнулся крючком, один глаз закатился вверх, обнажая мутный белок, а другой пожелтел, и зрачок его вытянулся в тонкую вертикальную полоску. Маринка в ужасе вскрикнула, и хотела отбросить блюдце, но пальцы словно приросли к нему.

– От судьбы не уйдешь, – прошамкали губы отражения, под которыми не было зубов, – в назначенный день у меня окажешься – тогда и поговорим.

Маринка снова закричала, гораздо громче, кинула блюдце и гребень на кровать и ощупала руками лицо. Это какое-то отвратительное колдовство, с ее лицом не могло произойти такой перемены, такого не бывает!

– Что? Что случилось? – Игорь влетел в домик первым, а за его спиной маячил Сергей.