За Калинов мост

Она приоткрыла один глаз, потянулась, и прижалась к нему еще тесней.

– Пусть. Не хочу никаких Ржевских. Хочу спать. С тобой.

– Просыпайся, малыш.

– Как ему вообще пришло в голову сюда придти? Давай запрем дверь и пошлем его подальше.

– Он нашел травку. Днем.

Маринка распахнула глаза:

– Да ты что?

– По-видимому, она там живет. И это и есть наша конечная цель. Надо его хотя бы выслушать.

– Ладно, так и быть, встаем, – Маринка потянулась еще раз, – но пообещай, что не будешь от меня далеко отходить.

– Ты так его боишься?

– Нет. Просто я буду по тебе скучать.

Игорь поцеловал ее и понял, что вставать и одеваться надо немедленно, иначе ждать Сергею придется слишком долго.

Пока Маринка умывалась, он развел огонь. Герой спецназа был тихим и скромным, что не могло не настораживать. Но Игорь вовремя вспомнил, что все они – товарищи по несчастью, и если человек вернулся с повинной головой, то отталкивать его некрасиво. Конечно, прощения Сергей так и не попросил, но для людей его типа это слишком высокий барьер, сойдет и виноватое выражение лица.

– Я вышел на странную серую поляну и сразу ее увидел, – рассказывал Сергей, – близко я не подходил, чтобы ее не спугнуть. Она висит над воротами какого-то двора с высоким забором. Я не стал долго разглядывать, и вернулся сюда. Подумал, пойдем все вместе и посмотрим. В руки мне она все равно не дается. И... мрачное это место. Мурашки по спине. Одному там не по себе как-то.

Игорю почему-то показалось, что Сергей врет. Нет, травку он, скорей всего, действительно увидел. Но не мог он уйти просто так, ни разу не попробовав ее поймать. Наверняка у него ничего не вышло, и он не хочет в этом признаваться. Ладно, в любом случае, надо пойти туда и все хорошенько рассмотреть. А потом думать, что с этим делать.

Вышли из домика налегке, к ночи планировали вернуться. Дорога не заняла и двух часов. Маринка не отходила от Игоря ни на шаг, и при каждом удобном случае старалась выказать Сергею свое презрение. Игорь чувствовал себя неловко, ему уже хватило демонстрации своей победы, да и победа была сомнительной, чтобы ею гордиться. Но Маринку он отлично понимал – если бы Сергей ее не ударил, она могла бы его простить. А теперь ему придется терпеть ее мелкие уколы и презрительные взгляды.

Поляна и вправду оказалась мрачной, Маринка вцепилась в руку Игоря и заглянула ему в лицо:

– Ой, мамочка... Как же тут жутко... даже днем.

Он был с ней совершенно согласен, но не стал ее пугать и улыбнулся. Когда же они разглядели самые настоящие черепа на кольях ограды, Маринка и вовсе скуксилась. Да, смотреть на это было неприятно, если не сказать больше. Тут улыбаться Игорю расхотелось, особенно когда он увидел голову, которая еще не успела разложиться. А герой спецназа оставался абсолютно спокойным. То ли раньше изучил этот частокол, то ли давно успел привыкнуть к виду мертвых голов.

Над огороженным жуткими кольями участком висела перелет-трава – в этом Сергей их не обманул. А вход на участок охранял медведь. Игорь сразу узнал его, еще издали. Это был тот самый медведь, который обнюхивал его в первую ночь под елкой. Благодаря которому Маринка придумала ему индейское имя. Его морда была для Игоря так же легко отличима от других медвежьих морд, как и одно человеческое лицо от другого. Только в этот раз Игорь понимал зверя намного лучше, чем в их первую встречу. И чувства, которые испытывал медведь, навалились на него, как многопудовая тяжесть на плечи.

Боль – острая, давящая, зазубрено-металлическая. Это капкан на задней лапе. Страх – отчетливый страх насильственной смерти. Желание бежать, бежать в лес, и отчаянье оттого, что бежать невозможно. Он грыз железо зубами, он пытался выдернуть лапу из тисков, он хотел оторвать цепь, приковавшую его к бревну. Злоба – на людей, которые поймали его в тяжелые металлические челюсти и теперь хотят убить. Трепет – перед той, которая надела цепь ему на шею. Нет, сложная смесь трепета и желания победить, освободиться от ее власти и цепи.

Они подошли к воротам на безопасное расстояние. Медведь поднялся на задние лапы и заревел, надеясь напугать пришельцев. Только Игорь в этом реве услышал больше отчаянья, чем желания напугать. И стоять на задней лапе, зажатой капканом, зверю было очень тяжело.

– Ну что? – спросил Сергей, – надеюсь, его ты не станешь приручать сухариками?

Игорь ничего не ответил. Надо быть сумасшедшим, чтобы подойти к разъяренному, отчаявшемуся зверю. А так ли им надо проходить на этот участок? Может, достаточно просто осмотреть его из-за забора?

– Сейчас. Погоди, надо осмотреться, – вздохнул он и пошел вдоль ограды, разглядывая участок. Маринка не отставала от него ни на шаг.