За каменной стеной

– Этот дятел давно на свой клюв выпрашивал – не накручивай. А моим ребятам некогда губы дуть. Им за своими мордами следить надо.

Его слова успокоили. Действительно, с чего я взяла, что им есть до меня дело? Но Миша, похоже, решил по моему вздоху, что его убеждений недостаточно, и, поцеловав мою макушку, неожиданно предложил:

– Хочешь, я тебя паре приемов научу?

Я аж отстранилась от него.

– Правда?

– Почему нет? Вдруг меня рядом не будет, а кто-то выпросит за косой взгляд?

Улыбка озарила мое лицо, и я охотно воскликнула:

– Конечно, хочу! Это же так круто…

Миша усмехнулся и, снисходительно глянув на меня, покачал головой. Видимо, догадался, какой экшен я себе нафантазировала. Но мне было все равно. Широко улыбаясь, я уже предвкушала, как он будет учить меня. И как я буду наказывать своих обидчиков!

В какой-то момент моя улыбка растаяла, а взгляд сосредоточился на лице любимого.

– Надо будет за вещами заехать, – напомнила я негромко и как будто пытаясь увериться, не забыл ли он о том, что сказал?

Не забыл. Кивнул и подтвердил:

– Заедем.

Окрыляющее чувство тут же заняло грудную клетку. Я проведу с ним целый вечер… И этой ночью мы будем спать вместе! Я еще даже не знала, разрешит ли мама, но понимала, что ничто меня не остановит. Я уговорю ее, совру, подкуплю обещанием еженедельно делать генеральную уборку в квартире, но не упущу возможность переночевать со своим парнем. Уж слишком редкой роскошью это было…

Нет, мы регулярно проводили время у Миши в квартире, но за целых два месяца я всего несколько раз оставалась там на ночь. И дело не в том, что мне было трудно отпроситься. Сам Миша избегал этого. Сначала я думала – переживал из-за моей мамы, которая являлась так же его крестной, однако чем больше проходило времени, тем сильнее сердце окутывала тревога. Что-то не так…

Внедорожник припарковался напротив окон моего любимого кафе, и мысли переключились. Он отличался уютным винтажным дизайном внутри, на который я не могла наглядеться, а еще там лучше всего готовили мои любимые блюда.

Выбрав стол, окруженный диванчиками и расположенный у окон, я принялась листать меню, а Миша сразу заказал чай. Нарочно села напротив. Потому что когда находилась рядом, меня неимоверно тянуло прикоснуться к нему, обнять, поцеловать. И периодически нутро охватывало неуютное чувство, что больше я нуждаюсь в этом, чем он…

Приходилось тормозить себя. Не хотелось зацикливаться на мысли, что в наших отношениях я – люблю больше. Из-за этого мне не удавалось до конца расслабиться. А еще я неизбежно ловила себя на самой неприятной мысли… о Диме.

Мы ведь ни разу не заводили о нем разговор. Но я прекрасно понимала – это говорит лишь о том, что Мишу не отпускает сложившаяся ситуация. Возможно, даже настолько, что он не может до конца впустить меня в свою жизнь! Не может всецело осознать, что я – его.

И вроде бы Миша был со мной, был мой, но… иногда казалось, он как будто отдалялся. Витал где-то в мыслях, о которых не мог мне рассказать, что ужасно давило на душу. И я невольно связывала это с ночевками, которых он избегал.

Мише кто-то позвонил, а я, откинувшись на спинку дивана, устремила взгляд в окно. Тяжесть на сердце заставила вспомнить утро, с которого все началось. Когда он обозначил наши отношения в том доме, где Дима запретил ему находиться…

Я боялась выходить из комнаты. Горячо просила Мишу подождать, пока побольше народу разъедется, но он не из тех, кто прячется. Либо со мной, либо без – он бы все равно спустился вниз сообщить брату, что сам отвезет меня домой. Так что я смиренно начала собирать вещи.

Многие видели, что мы спускались вместе. Все они пребывали в недоумении, но с Мишей поздоровались дружелюбно. А вот когда я нашла в зале брата, чтобы предупредить об отъезде, никакого расположения ждать не приходилось.

Миша зашел со мной, словно обозначая, что все – я с ним, и ничего с этим не сделать. Не знаю, догадался ли Дима, что мы провели ночь вместе, но его взгляд буквально порезал нас обоих. А потом он просто молча отвернулся.

Друзья брата, сидевшие за столом, тоже притихли. Но они хотя бы попрощались с нами. Дима – нет. С того момента в грудной клетке и застыл свинцовый осадок, который я ощущала до сих пор.

Оля застала наш уход уже в прихожей. Попросила меня позвонить ей, как доеду, а вот Мишу в упор игнорировала. Однако он не стал откладывать неудобный разговор. Когда Димина жена поторопилась уйти, вдруг поймал ее за руку и попросил извинить за потасовку с Вадимом. Только в голосе Миши не звучало сожаления. Он просил простить лишь за то, что заставил Олю волноваться. И, в общем-то, она приняла его извинение. Кивком.

Я уезжала с камнем на сердце, но великим утешением для меня было – наши переплетенные руки. Не хотелось расставаться. И Миша, будто по лицу прочитав мои мысли, привез меня в свою квартиру, где мы пробыли вдвоем до самого вечера, просто наслаждаясь обществом друг друга. А когда я вернулась домой, то сразу рассказала маме, с кем теперь встречаюсь…